Права нации. Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

В пылу соперничества и горячих споров в Париже американская делегация склонялась к тому, чтобы принять сформулированные восточноевропейскими евреями юридические требования и позволить Комитету еврейских делегаций направлять процесс переговоров, в то время как британская делегация скорее смыкалась с французской. Следует отметить единодушное признание необходимости юридически зафиксировать еврейскую автономию в договорах о признании новых государств, причем крайняя умеренность французской делегации в этом вопросе делала ее парией. Как уже отмечалось исследователями, ожесточенные споры между еврейскими делегациями (особенно в те моменты, когда британская и французская делегации, с одной стороны, и американская и восточноевропейские делегации, с другой, занимали противоположные позиции) о том, следует ли формулировать требования евреев именно как «национальные», свидетельствовали о глубоком различии в мировоззрении евреев, живущих к западу и к востоку от Германии[931]. Можно, конечно, утверждать, что британская и английская делегации лучше понимали задачи Парижской мирной конференции: великие державы собрались в Париже с целью создать национальные государства. Согласно одной версии переговоров о правах меньшинств, процесс в значительной степени направлялся упорной решимостью Люсьена Вольфа достичь компромисса между позициями различных еврейских групп, чтобы совместно надавить на англичан и добиться, чтобы те, в свою очередь, вынудили поляков к принятию максимально жестких условий[932]. Вольф подхватил требование национальных прав и внетерриториальной автономии для евреев на основе принципа Реннера (персональной автономии) в апреле 1917 года, когда еще оставалась надежда, что мирный договор породит в Восточной Европе новое, либеральное, федеративное государство на месте Российской империи[933]. Но какова бы ни была та новая реальность, что сложилась к 1919 году, восточноевропейские националисты из Комитета еврейских делегаций действовали настойчиво и отчаянно, решительно не желая поддаваться угрозам великих держав, которые, по их мнению, мало что понимали в потребностях восточноевропейских, а может быть, и западноевропейских евреев.

В противоположность еврейским делегациям из Западной Европы и Соединенных Штатов, которым автономия представлялась абстрактной идеей, делегаты из Восточной Европы — основной состав Комитета еврейских делегаций — были профессиональными политическими активистами, преданными одной идее: отстоять национальные права евреев в Восточной Европе и Палестине. Эти люди верили, что для обеспечения равноправия нужна особая еврейская политика. Разумеется, во время войны американский «Джойнт», британский Объединенный комитет и еврейская Colonization Association (ICA) в Париже главным образом думали о том, как помочь страдающим собратьям в Восточной Европе и облегчить их положение; но одним из последствий и результатов войны стало обостренное желание евреев всей Восточной Европы закрепить законодательно то, что им удалось создать за время войны. В пору войны, революции 1917 года в России и теперь, на Парижской мирной конференции, голоса сторонников интеграции заглушались громогласными речами тех, кто настаивал на отделении евреев. Гражданское равноправие устраивало евреев Франции, Англии, Германии и Соединенных Штатов, но с точки зрения Comité этим никак нельзя было довольствоваться в Польше, Литве или, если на то пошло, в новых советских республиках.

Коллапс