Правда

– Твоя интуиция совершенствуется, – заметила Морена. Далее она произнесла фразу, от которой повеяло необычностью и волшебством: – Ты находишь отдельные лоскуты плетеного ковра, состоящие из верований и мироощущений разных народов, в определенных местах земного шара. Узор на каждом из них необычен и вышит небесной нитью, что когда-то дала семя земле и произросла на ней в виде хлопчатника. Ты внимательно всматриваешься в лоскуты. Некоторые из них кажутся тебе похожими друг на друга, некоторые – нуждающимися в дополнении. И потому у тебя возникает мысль собрать все это воедино, при этом объединив как можно больше людей, причастных к их созданию.

Но помни, что желание объединить что-либо всегда есть дань линейному мировоззрению, направленного только на получение результата. То же мировоззрение, которое ты хочешь открыть в себе, требует принятия одиночных, ни с чем не связанных моментов, как целого события.

В самом конце своего пути ты поймешь, что все те люди, которых ты намеревался связать, и так были объединены, и, не смотря на свои различные представления о мире, обращены они были к одной субстанции, которой является природа.

Сказанное Мореной навело журналиста на следующую мысль:

«Каждый из нас воспринимает свою жизнь, как первую и единственную в силу религии или незнания, и потому не пытается связать ее со своими прошлыми жизнями. Но все вместе они составляют вечность и не могут быть отделены друг от друга. Сознание человека блокирует память об уже пережитых событиях, разделяя вечность на этапы, но душа хранит в себе всю информацию целиком.

Страх – самое сильное чувство, потому все, что с ним связано, является первым, к чему сознание закрывает доступ. Но я решил перестать останавливать страх и дать ему волю. То, что он открыл мне в результате, было самым жутким событием, которое когда-либо случалось со мной. Но именно так я понял, что оно принадлежало моей первой жизни, и я вспомнил ее целиком».

Упиваясь своими воспоминаниями, журналист дошел, наконец, до самого важного:

«Мимо меня медленным, но ровным шагом проходили высокие, построенные в несколько шеренг люди. Одеты они были в длинные набедренные повязки и сандалии, на их шеях висели огромные амулеты с изображениями разных животных. Головы этих людей были побриты налысо, лица имели неподвижные черты. Когда они вдруг заметили меня и повернулись ко мне, я понял, что глаза их лишены век, потому они не моргают. Очевидно, что свет не мешал им, но жара была нестерпима, поскольку я видел, как пот струился по их могучим телам.

Я смотрел на них и думал, что они идут на войну, но заметил, что они двигаются к одному из своих величественных зданий, выполненных в виде пирамиды с прямоугольником в основании. Я прошел внутрь нее вместе с ними. Было темно, но люди зажгли факелы, что висели по периметру граней. И тогда я увидел по центру еще одну пирамиду, только не такую высокую и с более узким основанием, на этот раз представленным в виде многоугольника по общему числу пришедших людей.

Оказалось, что это было нечто вроде статуи. Чуть позже к ней принесли подношение в виде сосудов с водой и цветами. Каждый из людей встал в свой угол, я сделал то же самое, поскольку иначе один из углов остался бы незанятым. Удерживая абсолютно ровное положение тела, все одновременно стали произносить одни и те же слова, смысл которых мне был не понятен.

Это звучало столь монотонно и громко, что сразу начало отражаться от граней большой пирамиды. Люди продолжали повторы так долго, пока звук не поднялся к ее вершине. Тогда они изменили слова, и звук стал проникать в их амулеты, создавая резонанс с металлом.

Люди начали раскачиваться, не переставая произносить слова. Увеличивая амплитуду, они смогли наклониться до пола впереди и сзади себя и не потерять при этом равновесие. Их амулеты стали производить усиливающееся с каждым наклоном голубое свечение, что возникало за счет испаряющейся из сосудов воды. Достигнув апогея этого процесса, люди прислонили амулеты к своим лбам и направили их свечение в малую пирамиду. Она стала покрываться льдом, как и каждый амулет. Внутри большой пирамиды стало невыносимо холодно, но люди не спешили уходить.

Они стали произносить новые фразы, но уже не одновременно, а по очереди. Некоторые слова из них я даже смог разобрать, в результате чего смог воссоздать целые фразы. «Пусть на континенте вырастет ледник, который покажет им, что лишить душу влияния ума равносильно смерти физического тела. И пусть их первая смерть станет причиной потери их веры в душу».

После услышанного я понял, что эти люди – жители острова, или атланты. Они хотят привести к смерти и расколу своих врагов с континента. И тогда я сказал им: «Стойте. Вы не можете так поступить с ними».