Правда и Небыль

— Три, — ответил Гриша и для убедительности показал три пальца на руке. — Три. Я так думаю, все деньги, какие у него есть. Он на этой теме кукукнутый. Ну реально. Фотографию мне показывал из собственного дома. Комната. Большая. Огромная. Мебели нет. Почти. Одни картины по стенам. И в самой середине стены пустое место. Угадайте, подо что.

Юрьев почувствовал, что ему очень хочется верить Грише. Безумный коллекционер идеально подходил на роль подозреваемого практически по всем параметрам. Не вписывалась только кража фотографии «Правда».

— А этот Шулячикус… Шкулячивас… — Сложная фамилия никак не давалась. — Он фотографией не интересуется?

— Не знаю, — честно признался Гриша. — По-моему, нет. Я вообще не знаю людей, которые и живописью бы увлекались, и фотографией. По-моему, такого не бывает. Да неважно всё это! «Небыль» он стащил. Небось уже у себя повесил. Любуется.

— Да, Гриша, если то, что вы говорите, правда, то я не знаю, как с вами рассчитываться, — сказал Юрьев, достал телефон и набрал мобильный Гоманькова: — Иван Иванович? Это я. Значит, цэ так, ищите Шкулявичюса. На «Шэ». Шку. Ля. Ви. Чюс. Коллекционер картин. Искусствовед. Псих, похоже. Он позавчера к Грише Мстиславскому подходил и хотел «Небыль» купить, три миллиона ему предлагал. Евро. Гриша считает, что он украл, и я тоже так начинаю думать. Берите своих бойцов, адресок пробейте и выезжайте вместе прямо сейчас в гости к человеку. Расспросите товарища, что и как. Ну, чего мне вас учить, вы всё сами знаете. Только законно чтоб всё. И не надо вот этого вот… Ну вы поняли. А я на связи буду. Звоните мне в любое время дня и ночи.

— Есть, — просто ответил Гоманьков.

Закончив разговор, Юрьев оглядел пустой стол. Недоеденный салатик успели унести.

— А вот теперь, — сказал он, — можно и переобедать. — Он подозвал официанта и попросил основное меню.

Во время еды банкир вполуха слушал рассуждения Мстиславского о трендах и тенденциях арт-рынка. Эти рассуждения его сейчас совершенно не интересовали, и он украдкой немного зевнул в руку. От искусствоведа произошедшее не укрылось, и тот слегка укоризненно посмотрел на сотрапезника.

— Извините, Гриша, не обращайте внимания. Продолжайте, продолжайте, я всегда зеваю, когда мне интересно, — успокоил собеседника банкир и попытался сделать вид, что внимательно слушает Мстиславского.

На самом деле мысли его витали далеко и были сосредоточены на анализе случившегося. Ситуация и вправду сложилась совсем неординарная. Дано: ощущение внутреннего раздрая и острое недовольство собой. Немного подумав, банкир сформулировал и причину недовольства: ему казалось, что он сидит на месте и ничего не предпринимает для решения проблемы. Нет, умом-то председатель правления прекрасно понимал, что сейчас от него ничего не зависит, но подсознание этого принять не хотело. Кажется, вспомнил Юрьев, это называется «комплекс гиперответственности». Что ж, звучит красиво. Но — мешает жить.