Правда или борода

– Тогда ненадолго забудь, что я твоя сестра, что Тина – твоя кузина и что ты ненавидишь Дуэйна Уинстона.

Джексон приподнял бровь и сжал губы:

– Это вряд ли.

– Ну ладно, тогда забудь.

Я собиралась встать, но брат поймал меня за руку:

– Я сказал – вряд ли, а не «невозможно». Сейчас, подожди. Значит, ты не моя сестра, Тина мне не кузина, а Дуэйн Уинстон – самый лучший в мире человек.

Я набычилась на братца. Джексон невинно улыбнулся. Ладно, пляшем.

– Короче, у меня вопрос. – Я тяжело вздохнула, соображая, какой же вопрос я хочу задать. Когда я уже больше не могла не дышать, в голове что-то забрезжило. – Ты понимаешь, Тина очень секси. Можно сказать, обалденная. У нее божественное тело, ангельское лицо, и она стриптизерша, секс у нее в крови… Я не понимаю, с какой стати Дуэйну рвать с ней, если Тина – мужская фантазия. Как считаешь, почему он с ней расстался?

Джексон долго смотрел на меня, а потом, к моему удивлению, уточнил:

– Почему он с ней расстался или на самом деле тебя интересует, почему Дуэйн Уинстон предпочел тебя Тине Паттерсон?

Я сразу выпрямилась и начала горячо отрицать сказанное, но замолчала.

Джексон прав. Это и есть тот самый вопрос, который застрял в подсознании, как попкорн между зубов.

– Только не надо вот этого, что я красивая, – здесь же дело не в красоте… Но ты прав, я не понимаю, с какой стати Дуэйну бросать Тину и начинать встречаться с такой, как я.

Джексон долго смотрел на меня, сдерживая улыбку, наконец медленно выдохнул и покачал головой:

– Может, я необъективен, потому что ты моя сестра и очень противная, хотя и красивая, но как раз этот поступок Дуэйна кажется мне абсолютно разумным и оправданным.

Я сморщилась, ожидая многословных заверений в наличии у меня редких талантов. Вместо этого брат удивил меня:

– Сформулирую так: тебе случалось кого-нибудь увидеть и подумать: «Ох, какой красавец! Так бы и оттрахала его!» А потом заговариваешь с ним и видишь, что кто-то тебя опередил?

У меня вырвался изумленный смех, похожий на лай, и я зажала рот ладонью, качая головой и недоверчиво глядя на брата.

– Ничего себе ты пуританин! А кто неделю назад орал, что я не веду себя как леди?

Джексон слегка усмехнулся.

– Прости. Я устал, джентльменский фильтр отключился. Но ты поняла, о чем я? Как говорится, шкаф красавец, но антресолька пустая. Так вот, Тина никогда не… Я хочу сказать, ей не интересно развиваться. Ей интересно хорошо выглядеть, быть в центре внимания, устраивать бои мужиков. Я ее терплю – все-таки родственница, но она всегда была пустышкой.

Джексон подождал пару секунд, давая мне переварить услышанное, и продолжил.

– В том же «Розовом пони» не все такие, взять хоть Ханну Таунсен…

– Ханна Таунсен танцует у шеста?!

Новость оглушала – Ханна, на два класса младше меня, славилась на всю школу невероятной застенчивостью.

– Представь себе. За экзотические танцы хорошо платят, на эти деньги Ханна с матерью содержат свою ферму… Кстати, «Пони» – это не «Точка джи». Знаешь стриптиз-клуб рядом с «Драконом», где танцовщицы сплошь наркоманки? В «Розовом пони» не так. Хэнк – ты же помнишь Хэнка Уэллера, владельца «Розового пони»? – так вот, Хэнк хорошо обращается с девушками и держит в клубе крепких вышибал. Но Тина все равно умудряется спровоцировать драку. Хэнк уже устал от ее выкрутасов.

Я сочла за благо, что Джексон знает всю эту оригинальную информацию благодаря своей должности. Внутренняя политика местного стрип-клуба – штука, конечно, интересная, но меня больше заинтересовало, что Джексон сказал насчет моей кузины и Дуэйна.

Однако брат вновь разогнал мои только-только оформившиеся мысли:

– Ты, конечно, просишь не говорить, что красивая, но ведь это правда!

– Джексон…

Как и все, я, глядя в зеркало, вижу несовершенства, которые хотела бы (или твердо настроилась) изменить. Однако, рискуя показаться полной дурой, я искренне считала себя красивой. У меня милое лицо и вполне приличная фигура. Я четыре дня в неделю встаю на час раньше, чтобы поплавать в бассейне, потому что люблю плавать и чувствовать себя сильной. Я правильно питаюсь (если не считать слабости к пирогам Дейзи) и слежу за собой.

Отсутствие вредных привычек в сочетании с благосклонностью матери-природы привело к тому, что я не зря любовалась своим отражением в зеркале, поэтому не нуждалась в ободрениях брата. Да, я не урод, но и не воплощение мужских сексуальных фантазий!

– Помолчи и послушай меня хоть минуту, – настаивал Джексон. – Ты девушка красивая, а когда красивые девушки не сознают своей красоты, их может искренне удивлять внимание противоположного пола.

Я снова округлила глаза и фыркнула, но не перебила брата. Мне отчего-то стало любопытно, к чему он клонит.

Голос Джексона стал громче, в нем появились назидательные нотки: