Правда или борода

Клэр засмеялась, покачала головой и отстегнула ремень безопасности.

– Удивительный фильм. Глупый донельзя, но всякий раз смотрю и смеюсь. Иногда я себя не понимаю.

– Обнимемся, сестра. – Пожав плечами, я открыла дверцу и выбралась из машины, с наслаждением распрямившись и собираясь с духом сунуться в лабиринт новой хандры.

* * *

Приготовившись к встрече с Дуэйном, я повсюду видела его в толпе, а из открытых дверей до меня неизменно доносился его смех.

Только Дуэйна не было в клубе.

Сердце у меня слегка сжалось при виде Клетуса, бренчавшего на банджо в одной из комнат: он аккомпанировал своему брату Билли. Я решила помучить себя и осталась в комнате слушать пение Билли Уинстона. Не подумайте, петь он умел; мучение заключалось в том, что Билли неуловимо напоминал мне Дуэйна.

Тем не менее музыка, моя музыка, слышная только мне, не заиграла, когда в перерыве Билли, проходя мимо моего кресла, остановился и чуть улыбнулся в знак приветствия. Я ощутила исключительно дружеский интерес, когда Билли подошел, держа руки в карманах, и поднял на меня свои удивительные глаза.

Они напоминали летнее небо, у Дуэйна же они нечто среднее между блестящими сапфирами и бушующим океаном. С лица Билли Уинстона на меня смотрели два ледника. Даже теплая улыбка не смогла растопить холод взгляда.

– Как поживаете, Джессика?

Я уже давно не говорила с Билли и успела забыть, что он почти утратил тягучий выговор Восточного Теннесси. Он говорил как средний американец – без четкого акцента, если не считать таковым нежные, мелодичные переливы голоса.

– Прекрасно. А вы, Билли?

– Нормально. – Он посмотрел на пустое кресло рядом со мной: – Клэр с вами?

– Да, мы приехали вместе, но она, по-моему, у входа со свекром, помогает с пожертвованиями.

Билли кивнул, и я невольно обратила внимание, как у него изменился взгляд. Мне это показалось очень странным – можно было подумать, что он огорчился.

Но непривычное выражение лица тут же сменилось холодной официальной вежливостью.

– Как дела у старших классов?

– Очень хорошо, спасибо. У нас теперь внедрена удобная система для ребят, которых возят на занятия на автобусах…

– И все благодаря этой малютке!

Я обернулась – сквозь толпу к нам пробился директор старшей школы Кип Сильвестр, а за ним маячила его дочь Дженнифер, которую я про себя называла «банановой королевой».

Не сочтите это злой насмешкой – просто последние шесть лет банановые торты Дженнифер неизменно получали первые места на окружной ярмарке. Дженнифер трудилась в пекарне своей мамы, готовя прославленные торты, и со своей бледной кожей, светлыми волосами и ярко-желтым платьем в коричневый горошек и в самом деле смахивала на банан.

– Благодаря мисс Джеймс у нас значительно увеличилось число учащихся в математических классах. – Кип Сильвестр одобрительно подтолкнул меня в бок.

Мне было сложновато относиться к Кипу Сильвестру как к начальнику: я знаю его с двух лет, он был директором, когда я сама училась в школе. Я приветливо улыбнулась Дженнифер, и она расплылась в ответной улыбке, но, когда она посмотрела на Билли, на ее лице появилась мечтательная гримаса.

– Какая прекрасная новость, – благосклонно проронил Билли, сопроводив слова кивком в мою сторону.

– Вы сегодня поете, мистер Уинстон? – ласково спросила Дженнифер. Голосок у нее был сладкий, как банановый торт.

– Пою. Вернее, пел… – Билли обернулся. – Зависит от того, останется ли Клетус – мы вместе приехали.

– О-о, надеюсь, мы не опоздали вас послушать? Я просто не переживу, если не услышу вашего пения!

Лицо у Билли стало немного озадаченным и даже слегка напряженным.

Мой директор попытался скрыть гримасу снисходительной улыбкой (которая только подчеркнула его гримасу).

– Что за ерунду ты говоришь, Дженнифер, – укоризненно сказал он, коротко рассмеявшись и бросив на Билли смущенный взгляд.

У Дженнифер вытянулось лицо и порозовели щеки. Мне стало ее жаль.

– Простите, я вечно говорю глупости… Должно быть, переутомилась сегодня в пекарне…

– А я обычно говорю – во мне положительного только реакция Вассермана! – поспешила я прийти на выручку, смеясь собственной шутке, однако скандализироованные взгляды и наступившее молчание дали понять, что черный юмор до Теннесси еще не дошел.

Я напомнила себе – то, что я считаю уморительно смешным, как тот же костюм сексуального Гэндальфа, нередко навлекает всеобщее порицание и вызывает ужас у окружающих. Вечно я как круг среди квадратов.

И тут до моего слуха донесся смех – вернее, чья-то попытка его сдержать. Я обернулась и чуть не поперхнулась от неожиданности, потому что за спиной у меня стоял Дуэйн Уинстон. Он явно изо всех сил боролся с непрошеным смехом, а сапфировые глаза искрились от недосказанности.

И тут я чуть снова не поперхнулась, потому что, если я не ошиблась, Дуэйн смотрелна меняпламенным взглядом.

Оторвавшись от моих глаз, он взглянул на Билли, затем на Дженнифер и директора Сильвестра, будто всегда только так с людьми и здоровался.

Не успела я опомниться, как его внимание снова переключилось на меня.

– Джессика, у тебя есть минута? – спросил Дуэйн, понизив голос.

Я кивнула.