Правда истории или мифология? Пограничные войска НКВД в начале Великой Отечественной

В том, что именно здесь находится разгадка тщательно скрываемой многими десятилетиями одной из тайн Великой Отечественной войны, свидетельствует также реакция некоторых руководителей Коммунистической партии и Советского государства на сообщения о бомбардировках неизвестными самолетами в 3.15 главной базы Черноморского флота — г. Севастополя. В своих мемуарах адмирал флота СССР Н. Г. Кузнецов, в годы войны нарком ВМФ, вспоминает, что, получив доклад от командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского о том, что в 3.15 на г. Севастополь осуществлен воздушный налет, попытался немедленно доложить об этом лично И. В. Сталину. С первого раза не получилось. «Снова по разным номерам звоню И. В. Сталину, пытаюсь добиться личного разговора с ним. Ничего не выходит. Опять звоню дежурному.

— Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!

— Доложу кому следует, — ответил дежурный. Через несколько минут слышу звонок. В трубке звучит недовольный, какой-то раздраженный голос:

— Вы понимаете, что докладываете? — Это Маленков.

— Понимаю и докладываю со всей ответственностью: началась война.

Казалось, что тут тратить время на разговоры! Надо действовать немедленно: война уже началась! Г. М. Маленков вешает трубку. Он видимо не поверил мне. Кто-то из Кремля звонил в Севастополь, перепроверял мое сообщение»[173].

Удивительное дело: секретарь ЦК ВКП(б), член Главного Военного Совета РККА не поверил наркому ВМФ СССР о том, что вражеская авиация нанесла бомбовый удар по военно-морской базе Черноморского флота. Может, он знал что-то такое, о чем не был поставлен в известность адмирал флота СССР? Не знаю. Но вопросы остаются.

Еще больше вопросов возникает после прочтения воспоминаний адмирала Ф. С. Октябрьского.

«То, что произошло в следующие минуты, — пишет он, — врезалось в память навсегда. В трубке раздался властный голос потревоженного не вовремя человека.

— Говорит Берия. Что там у вас произошло?

Не дослушав мой доклад, Берия грубо прерывает меня:

— Какой там на вас налет! Вы с ума сошли!

— Я со всей ответственностью докладываю, что в Севастополе идет самый настоящий бой с авиацией противника, идет война!

Берия снова раздраженно кричит:

— Какая война? Какой противник?

— Доложить точно какой противник я не могу, но что это враг — никакого сомнения быть не может.

Он вновь кричит:

— Какой может быть враг! Вы провокатор! Вас свои бомбят! Вы не знаете, что у вас под носом делается! Это ваша авиация! Какое вы имеете право говорить о войне?

Тогда я докладываю:

— Мы имеем уже с полсотни раненых, десятки убитых, уже сбили несколько неизвестных самолетов.

Берия бросил трубку… Я до конца дней своих не смогу забыть содержание этого разговора»[174].

Если учесть, что за несколько часов до описанных выше событий и Маленков, и Берия в кабинете Сталина якобы обсуждали наряду с другими вопрос о первоочередных мерах в связи с возможным нападении Германии на СССР 22 июня, то их реакция на поступившие доклады о начале войны была явно неадекватной.