Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

Я сделал вид, что в целом доволен, и староста с помощниками ушел, очевидно довольный собой. Как только они скрылись из вида, я сказал девушке-учительнице, что хочу пойти прогуляться и посмотреть, как устроились мои люди. Чтобы избежать подозрений, я расстегнул портупею и оставил свою шашку у нее на столе – в кармане у меня лежал автоматический пистолет. Еще раньше я приказал уряднику передать казакам приказ – не расседлывать лошадей, а только ослабить подпруги и до получения моего сигнала не отходить от них. Казаки должны были делать вид, что все еще чистят лошадей. Как только я нашел своего ординарца, я сразу же сел на лошадь, быстро собрал остальных, забрал свою шашку из квартиры теперь уже сильно напуганной учительницы и поскакал прочь. При этом я все время испытывал сомнение: а что, если никакой ловушки нет и я веду себя как последний дурак? Однако вскоре все мои подозрения оправдались – с окраины села вслед нам прозвучало несколько ружейных выстрелов.

На следующий день в это село был направлен полуэскадрон нашей кавалерии. Разумеется, староста с помощниками и учительница успели испариться – выяснилось, что все они были большевиками и при красных активно работали в местном Совете.

Происшествия такого рода случались во многих селах – у власти и при красных, и при белых оставались одни и те же люди, менялись только названия их должностей. Однако активные прокрасные настроения высказывались редко. Огромное большинство крестьян хотели только, чтобы их оставили в покое и позволили спокойно работать. Конечно, сильное раздражение вызывали всевозможные реквизиции продовольствия, фуража, лошадей, телег и людей, к которым прибегали обе стороны. «Чума на оба ваши дома!» – так можно было бы охарактеризовать отношение крестьян к обеим противоборствующим сторонам Гражданской войны в России.

В крайней своей форме такое отношение вело к образованию так называемых «зеленых» партизанских отрядов; они назывались так потому, что убежищем им служили зеленые леса. Партизаны воевали и с белыми, и с красными – с любым, кто занимал на тот момент их родные села. В открытых степях трудно найти укрытие, поэтому на Украине, где степи составляют значительную часть территории, «зеленых» отрядов было сравнительно мало. Зато в лесистых предгорьях Северного Кавказа их насчитывалось достаточно много.

Я впервые узнал о существовании «зеленых» как раз в описываемое время; мы находились тогда в Воронежской губернии, на южной границе лесистых областей. К северу от нас в очень большом и густом лесу действовало сразу несколько «зеленых» отрядов. Все они воевали под общей командой бывшего армейского полковника и имели даже какую-то артиллерию. Нас они не беспокоили – в то время главной заботой их было избежать мобилизации в Красную армию (с нашей стороны мобилизация им не грозила, мы принимали только добровольцев) и, по возможности, защитить близлежащие родные села от слишком решительных и жестоких реквизиций.

Позже, в 1920-х гг., эти и другие «зеленые» отряды стали ядром крупномасштабного антибольшевистского крестьянского восстания в соседней лесной Тамбовской губернии, примерно в 150 милях к северо-востоку. Красной армии пришлось немало потрудиться, подавляя его. Места эти были населены почти исключительно великороссами. Антироссийские пропагандисты на Западе почти никогда не упоминают это и другие подобные восстания против советской власти; они пытаются представить Гражданскую войну в России как столкновение национальностей, тогда как на самом деле она была проявлением социальной и классовой борьбы.

В августе 1919 г. наша дивизия выдвинулась на восток в большое село Бутурлиновка (карта Д); село располагалось на сравнительно открытой местности, вполне подходившей для действий кавалерии, неподалеку от восточной границы большого лесного массива, который я уже упоминал.

В тех местах был сконцентрирован кулак из 15–20 тысяч кавалерии – IV Донской корпус – под началом казачьего генерала Мамонтова. Планировался глубокий рейд корпуса по красным тылам. Нашей дивизии была поставлена задача с началом прорыва отбросить красных на левом фланге Мамонтова, чтобы они не смогли ему помешать. Красное командование узнало о готовящейся операции и попыталось разбить кулак Мамонтова собственным неожиданным ударом – но промахнулось миль примерно на десять и ударило по нашей дивизии; наши боевые порядки были прорваны. Резервные силы предприняли контратаку, и на несколько дней образовался так называемый «слоеный пирог» – красные и белые позиции перемешались в полном беспорядке. Я помню, в какой-то момент эскадрон или два 3-го Калмыцкого полка нашей собственной дивизии атаковали по ошибке отделение нашей же батареи с двумя орудиями. К счастью, командир отделения капитан Нефедов узнал атакующих в полевой бинокль и не стал открывать огонь. Поняв свою ошибку, смущенные калмыки остановили лошадей перед самыми пушками.