Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

В своем письме ко мне профессор Цытович, говоря об обмене делегациями, добавил фразу «с вашим участием». Примерно такое же письмо с выражением надежды увидеть меня в Москве я получил и от покойного ныне профессора Бориса Петровича Попова, с которым познакомился на Лондонской конференции. Я был уверен, что все они прекрасно осведомлены о моем прошлом, но решил, что лучше мне первым расставить точки над i и в этом отношении, и в отношении моих взглядов вообще. Поэтому я отправил им копию страницы из справочника «Кто есть кто в инженерном деле» и подчеркнул там перечисление боевых и штабных должностей, которые занимал в белой армии. Я также написал: «…Я хочу, чтобы вы ясно понимали, что сорок лет назад я воевал в рядах Белой армии и не готов извиняться за какую бы то ни было часть своего прошлого. Однако в настоящее время я хочу сделать все возможное для улучшения отношений и взаимопонимания между той страной, где я родился, и той, что приютила меня».

В одном из нескольких писем, полученных мной от профессора Цытовича в связи с предполагаемым обменом, примерно через три месяца он упомянул вскользь, что с их стороны нет возражений против моего приезда в Советский Союз в качестве члена делегации США по «механике грунтов и фундаментостроению», поскольку в СССР очень ценят мою работу в этой области, а особенно мою книгу по этому вопросу.

Тем временем мистер Фред Бергграф передал предложение по обмену в исполнительный комитет Исследовательской комиссии по автомагистралям. Исполнительный комитет проголосовал за, а его председатель назначил комитет из шести профессоров от шести американских университетов, специалистов в нужной области и членов департамента грунтов и геологии в составе комиссии. Эти шесть человек, включая и меня, должны были разработать детальный план.

Больше всего неприятностей нам доставили сотрудники низшего и среднего уровня вашингтонского отдела по связям Восток – Запад. При подборе их явно делался упор на «безопасность», и создавалось впечатление, что многие из них получили назначение на эти должности благодаря воинствующему антисоветизму; остальные тоже приспособились к обстановке. Казалось, что больше всего их заботит, как бы не показаться «слишком мягким по отношению к красным» и не потерять из-за этого работу или не лишиться очередного повышения.

Мне кажется, что при администрации Кеннеди это положение вещей несколько улучшилось; тем не менее я расскажу здесь кое-что из того, чему был свидетелем, так как в целом все это помешало достичь одной из главных целей обмена делегациями. Гости не смогли увидеть подлинную Америку с лучшей стороны, а значит, поездка вряд ли способствовала усилению дружеских чувств.

Первые наши сложности были связаны с общим подходом к организации обмена. С самого начала из Вашингтона пошли письма со стереотипными рекомендациями вроде «торговаться надо сейчас, пока русские еще не приехали», «мы должны жестко требовать равноценности» и т. п. На этот раз мои критические ответы и вопросы невозможно было игнорировать, поскольку копии их поступали как к руководству Исследовательской комиссии по автомагистралям, так и к моим коллегам по комитету в пяти других американских университетах. Вскоре выяснилось, что «эксперты» – авторы советов – очень смутно представляют себе, в чем нам, собственно, нужно торговаться, а один из главных практических советов по поводу того, что мы должны «требовать», не только полностью выходил за рамки предполагаемого обмена, но и наверняка привел бы если не к полному его срыву, то к возникновению атмосферы недоверия и подозрительности.

После обширной переписки и продолжительных телефонных разговоров был все же принят мой вариант общего подхода – мы сообщим советским коллегам в самой общей форме наши интересы и пожелания и, если они согласятся в принципе, будем надеяться, что они у себя сами организуют все как надо. Но сначала и мы должны постараться показать им все, что их заинтересует. Так и было сделано, и конечный результат, кажется, устроил инженеров и той и другой стороны.

Однако в процессе планирования нам пришлось преодолеть множество препятствий, связанных с правилами Госдепартамента о «закрытых территориях». Советский Союз первым запретил иностранцам посещать некоторые районы, имеющие, по мнению советского руководства, военное значение. В ответ наш Госдепартамент тоже закрыл для посещения многие районы Соединенных Штатов, причем районы эти были выбраны случайным образом и разбросаны по всей стране. Администрация Кеннеди отменила эту вызванную раздражением и совершенно неэффективную меру времен Даллеса[112] – возможно, потому, что коммунистическому начальству было совершенно все равно, увидят ли его граждане Америку с наилучшей стороны; больше всего неудобств она доставляла принимающим гостей американцам.