Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

В этой связи следует упомянуть еще один фактор, который негативно отразился на российских событиях. Парадоксально, но старая императорская армия слишком хорошо делала свою работу и не позволяла неприятелю разорять русские земли. В результате пропагандировать сепаратный мир было гораздо легче. На карте В видно, что перед Февральской революцией Польша, Аитва и значительная часть Латвии были захвачены австро-германскими войсками – но сверх того противнику удалось оккупировать только узенькие полоски территории вдоль западных границ Белоруссии и Украины. В результате огромное большинство населения России не имело ни малейшего представления о том, каково жить под пятой иностранных завоевателей. Жители Украины изведали это на себе в 1918 г., после Брест-Литовского сепаратного мирного договора между Австрией и Германией и Советами, – и именно поэтому на последующих этапах Гражданской войны большевики пользовались в тех местах громадной поддержкой. Во время Второй мировой войны советская армия, несмотря на первоначальные поражения, смогла с успехом вернуться – опять же потому, что нацистские войска сумели опустошить гораздо более обширные территории, чем даже их предшественники в 1918 г. (см. карту В), а потому информация об их поведении и произволе тоже разошлась гораздо шире.

Донская казачья гвардейская батарея после Февральской революции 1917 г

После отречения царя 3-я Гвардейская кавалерийская дивизия повернула от Ровно обратно на восток. Основная часть дивизии, спешившись, сменила в траншеях вдоль реки Стоход к востоку от Луцка какие-то другие части, а нашей батарее было приказано встать на противовоздушное дежурство на окраине этого города (карта Б).

Мы должны были защищать один из аэродромов возле Луцка. Нам пришлось самим переделать полевые орудия в зенитные – самым примитивным способом. Солдаты соорудили раму из деревянных железнодорожных шпал высотой около 5 футов с вертикальным столбом посередине. На столб как на ось насадили запасное колесо, которое в результате могло вращаться в горизонтальной плоскости. После этого полевую пушку обоими колесами установили на поднятое горизонтальное колесо. Все это сооружение позволяло нацелить пушку в любую точку неба, за исключением перевернутого 30-градусного конуса прямо над головой. Поскольку дальномеров у нас не было, особой точности стрельбы ожидать не приходилось. Ее и не было. Нам удавалось только заставить германские самолеты держаться выше 5000 футов; сбить ни одного не удалось.

В этот период я неожиданно открыл для себя совершенно новое поле деятельности.

Однажды сержант батареи явился в офицерскую столовую и доложил, что люди беспокоятся и требуют, чтобы офицеры объяснили им значение слов, которые ежедневно доносятся со всех сторон: социализм, коммунизм, демократия, конституционная монархия, федерация и т. п.

Решение проблем такого сорта никогда не было сильной стороной офицеров императорской гвардии. Полковник Упорников в некотором смятении посмотрел на заместителя; тот обернулся к следующему по команде, и так далее, пока глаза всех присутствующих не обратились наконец к самому младшему офицеру, которым оказался я. Очевидно, никто не хотел брать объяснение на себя.

Полковник высказал общее мнение и велел сержанту собрать людей: прапорщик Чеботарев все им расскажет – он последним закончил школу и потому должен лучше всех помнить подобные вещи.

Через полчаса я уже сидел на помосте одного из наших уставленных в небо полевых орудий и произносил речь перед примерно сотней казаков, рассевшихся вокруг меня на земле.