Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959

По рекомендации капитана Косова Совет избрал меня представлять нашу батарею на всеказацкой конференции Особой армии – так называлась армия, куда входили и гвардейские части; ее штаб-квартира располагалась в Луцке. Мы собрались в этом городе где-то в конце мая или начале июня. Я мало что помню об этой конференции, за исключением того, что заседания проходили в полуразрушенной и заброшенной церкви, в которую во время сражений последних лет угодили несколько снарядов. Должно быть, церковь была католической или протестантской, так как в ней стояли постоянные скамьи (в отличие от русской православной церкви, где все стоят). Помню также странное чувство, которое охватывало меня всякий раз, когда приходилось произносить политическую речь с укрепленной на одной из массивных внутренних колонн трибуны – прежде, вероятно, кафедры проповедника.

Гораздо более интересной немного позже (в июле 1917 г.) стала конференция из примерно 200 делегатов от казачьих частей Юго-Западной группы российских армий, противостоявшей австро-германским войскам. Я снова был избран представлять Донскую казачью гвардейскую батарею. Конференция проходила в Бердичеве – украинском городе со значительным еврейским населением, расположенном к юго-западу от Киева и примерно в 25 милях к югу от Житомира. Конференция началась с заупокойной службы по нескольким казакам, убитым в уличных стычках с большевиками в Петрограде.

Глубинный консерватизм основной массы казаков заставил большинство из них в 1917 году активно поддержать демократическое и умеренно социалистическое Временное правительство Керенского против большевиков – точно так же, как прежде, при царях, казаки помогали обеспечивать стабильность Русского государства.

Таким образом, в основном именно войска Донского казачества, входившие в состав Петроградского гарнизона, в июле 1917 г. пресекли попытку большевиков отобрать власть у Керенского – это были 4-й и 14-й Донские казачьи полки и запасная часть нашей Донской казачьей гвардейской батареи.

Выходя после службы из церкви, мы были неприятно поражены – площадь перед русским православным собором оказалась забита толпой с красными флагами. Однако представитель собравшихся на площади – еврей-рабочий – приветствовал нас как защитников свободы от «контрреволюционеров слева». Когда мы пошли к кинотеатру, где должна была проходить конференция, толпа двинулась за нами с пением революционного похоронного марша: «Вы жертвою пали в борьбе роковой».

До революции подавляющее большинство евреев были настроены антицаристски и потому ненавидели казаков за их активную и непреклонную поддержку российской монархии. Однако к середине 1917 г. большинство русских евреев, принадлежавших к среднему классу и настроенных умеренно социалистически, выказывали казакам самые дружеские чувства; кроме казаков, никакой другой серьезной преграды перед набирающим силу экстремизмом левого толка в окружающей действительности не просматривалось.

Изменившееся отношение проявлялось на каждом шагу. Так например, еврей-дантист, поставивший мне во время пребывания в Бердичеве несколько пломб, решительно отказался брать с меня деньги за свою работу.

Приветствовать нашу конференцию и выступить на ней прибыли представители всевозможных политических партий и организаций. Общей темой в их выступлениях была необходимость решительного ведения войны вплоть до окончательной победы над австро-германцами. Единственным диссонансом прозвучала речь делегата-солдата из Главного совета Юго-Западного фронта – очевидно, большевика. Однако сразу же после своей речи этот делегат чуть было не простился с жизнью – такую горячую реакцию его выступление вызвало у присутствовавшего на конференции кавказца.

В самом начале войны в русскую армию были включены особые кавалерийские части из представителей мусульманских племен Туркестана и Кавказа. Крупнейшей из таких частей была Туземная дивизия, получившая среди армейских неофициальное название «Дикая дивизия» из-за сомнительных подвигов некоторых ее солдат и офицеров в собственном тылу[38]. Дивизия тоже прислала на нашу конференцию наблюдателя – юного лейтенанта, только недавно произведенного в офицерский чин и с гордостью носившего эполеты на новой серой черкеске с красивым красным башлыком (своеобразный капюшон для холодной погоды) на плечах. Только недавно российские власти твердой рукой пресекли обычные прежде среди его соплеменников кровавые распри, но в горах память об этих средневековых обычаях была еще сильна; там, откуда он был родом, угрозы убийства просто так, сгоряча, не произносили и не выслушивали.