Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Вспоминаю один случай, который произошел, когда мы сажали в шлюпки женщин и детей. Я увидел, как молодая женщина прижимает к груди младенца. Она подошла к ограждению, но ей ни на миг не хотелось отдавать ребенка, пока ее сажали в шлюпку. Она медленно двинулась к внешнему краю толпы на палубе; я последовал за ней и убедил ее снова подойти со мною к ограждению, обещая: если она доверит младенца мне, я позабочусь о том, чтобы ей сразу его передали после того, как она сядет в шлюпку. Помню ее страх, когда она согласилась на мое предложение, и выражение счастья и облегчения на лице молодой женщины, когда ей благополучно передали младенца. «Где мой ребенок?» — встревоженно кричала она. «Ваш ребенок у меня!» — отвечал я, пока ребенка осторожно передавали в шлюпку. Хорошо помню тот инцидент из-за своих чувств в то время, пока младенец находился на моем попечении; хотя он был у меня совсем недолго, я гадал, как мне удастся справиться с ним, если шлюпка отчалит и мне придется прыгать в воду с младенцем на руках, когда корабль пойдет ко дну.

По словам Лайтоллера, когда он давал показания на Комитете сената США, в первую шлюпку он усадил от двадцати до двадцати пяти женщин и двух матросов-гребцов, а во вторую — тридцать женщин и двух гребцов.

Далее мы с Клинчем Смитом и остальными вслед за Лайтоллером и матросами переместились на шлюпочную палубу, где продолжали посадку людей в шлюпки. При подготовке шлюпок к спуску на воду на шлюпочной палубе возник ряд препятствий. Тому было несколько причин: недостаточная подготовка членов экипажа к действиям в экстренной ситуации и нехватка членов экипажа. Кроме того, лебедки были покрашены свежей краской, из-за чего канаты прилипали к блокам. Труднее всего пришлось со складной шлюпкой Энгельгардта; ее нужно было поднять, перенести к леерам и перебросить на другую сторону. Мне пришлось напрячь все силы, когда я помогал матросам. По словам Лайтоллера, когда положение стало серьезнее, он решился на риск. Так, в третью шлюпку он посадил больше пассажиров, чем в первую и вторую, около тридцати пяти человек. Гребцов-матросов не хватало, поэтому он разрешил одному пассажиру-мужчине сесть в четвертую шлюпку. «Вы моряк?» — спросил Лайтоллер. Услышав от пассажира, что тот яхтсмен, Лайтоллер сказал: «Если сумеете попасть в шлюпку, действуйте!» Тем пассажиром был майор Артур Г. Пьючен из Торонто, который повел себя как подобает настоящему храбрецу. Мое внимание в то время было настолько сосредоточено на посадке людей в шлюпки, что зрение и слух ничего не фиксировали до тех пор, пока последняя шлюпка не оказалась заполненной. Однако в одном я уверен: все мужчины, женщины, офицеры и члены экипажа исполняли свой долг, не выказывая ни страха, ни замешательства. Сильный и уверенный голос Лайтоллера внушал спокойствие всем, кто находился с ним рядом. Ему подчинялись беспрекословно. Ни одна женщина не проливала слез и не выдавала страха и тревоги. В той части корабля, где находился я, ни один мужчина не выражал желания сесть в шлюпку и спастись вместе с женщинами. Не было ни одного члена экипажа, который увиливал бы от исполнения обязанностей или покинул пост. Став свидетелем беспримерных хладнокровия, храбрости и чувства долга, я возблагодарил Господа за то, что принадлежу к расе, представители которой проявили столь высокое мужество и самообладание в час тяжелейших испытаний. «Когда спускали на воду шестую шлюпку, шлюпочная палуба находилась всего в десяти футах от воды, — показал Лайтоллер, — а когда мы спускали первую, расстояние до воды составляло семьдесят футов». После того как всех женщин, которые находились в той части корабля, посадили в шлюпки, мы с Клинчем Смитом побежали вдоль левого борта, крича: «Есть ли еще женщины? Есть ли еще женщины?» Возвращаясь, я заметил весьма ощутимый крен на левый борт; казалось, корабль скоро перевернется. Палуба стала наклонной. «Все пассажиры — на правый борт!» — громко скомандовал Лайтоллер. Его приказ услышали все. Я решил, что настал наш последний час и мы утонем, ведь все шлюпки ушли.

Я начал молиться про себя; просил Всевышнего о спасении своей жизни, чтобы мне позволено было вернуться к близким, которые ждут меня дома. Я взвешивал себя на весах, сомневаясь, заслуживаю ли я милости и защиты Господа. Я спрашивал себя, достаточно ли ревностно я исполнял свои религиозные обязанности и помню ли уроки своего первого наставника, преподобного Генри А. Коита, чью школу Святого Павла в Конкорде (штат Нью-Гемпшир) я посещал. Хорошую службу сослужила и моя подготовка в Вест-Пойнтской академии; там меня научили хранить верность законным властям и сохранять выдержку.