Правда о твоей матери (СИ)

Юлия на какую-то секунду теряется – и, как всегда, недолго поколебавшись, решительно выдаёт правду. Это меня радует – насколько она уже не сомневается в моей любви, что не берёт на себя труд как-то приукрашивать ситуации, в которых оказывается по собственной вине! Но это же и огорчает – она даже не пытается выглядеть в моих глазах лучше, чем есть на самом деле. Значит, ей на меня совершенно наплевать…

Впрочем, за столько лет мог бы привыкнуть.

- Этот замысел зовётся местью, - спокойно объявляет она. – Что именно ты слышал?

- Месть? – я, как всегда, ошарашенно смотрю на неё, не зная, как реагировать. Ей постоянно удаётся выбивать меня из колеи… Может быть, именно это я и люблю? Грёбаные американские горки, чёртова непредсказуемость… бесконечные загадки. Апраксина права – я влюблён в недоступность? Даже получая её, даже будучи её первым и единственным мужчиной – я всё равно не чувствую, что она принадлежит мне. И никогда не будет моей, даже если согласится на этот долбанный брак, о котором я полтора десятка лет её умоляю.

- Хорошо, - решаю признаться, изо всех сил стараясь сохранять спокойную невозмутимость тона. – Юлия, нам пора поговорить. Я ещё на выходных прошерстил твой рюкзак и знаю, что ты беременна. Только что ты подтвердила, – почему-то Андрею, а не мне, – что ребёнок мой. Может быть, попробуем вместе решить, что с этим делать?

- А что с этим делать? – искренне удивляется Апраксина. – Беременна я – мне и решать. И я уже решила.

Выдержав эффектную драматическую паузу, во время которой я всерьёз опасаюсь обширного инфаркта, Юлия гордо заканчивает:

- Выйду за Андрея – он мой должник, задолжал мне за всё, через что заставил меня пройти.

- Он? Юля –онзаставил? – повышаю я голос в возмущении. – А ты, которая сделала этот выбор без любви и вообще без всяких чувств, из одного нездорового любопытства, принудила это аморфное существо к браку, к какой-то пародии на близость – ты здесь не при чём? Ты действительно так ничего и не поняла?

- Да нет, я вовсе не отрицаю, что поступила не по уму, - соглашается Юлия. – Но уж больно мне хочется, чтобы он попрыгал. А тебе не хочется? Ты взвалил на себя эту ношу – чужого ребёнка; неужели тебе не греет душу идея отыграться на том, кто заставил тебя всё это пережить? Пусть теперь он поскачет – раз не захотел с Лёвой!

- Я не «взвалил ношу» - я полюбил Лёву и с удовольствием помогал тебе, которую тоже полюбил! И всегда любил!

- Ну вот и он пусть учится любить. Ребёнок – отличный мотиватор. Я сделала глупость, что согласилась на развод в конце беременности; была в таком шоковом состоянии, что не воспользовалась предоставленным мне нашим законодательством правом потрепать ему нервы целый год после рождения ребёнка. Пришла пора ему за всё сполна заплатить. А ты отдохни, Грачёв.

- Ты соображаешь, что творишь, Апраксина? – жёстко говорю я. Изменила-таки мне выдержка! – Хочешь сделать ребёнка –моегоребёнка – орудием мести, разменной монетой? Для этого и собираешься рожать?

Юлия коротко и с энтузиазмом кивает.

Я делаю вдох, выдох. Понимаю, что мне в этой ситуации нужна трезвая голова – и на минуту выхожу из помещения.

Конечно, можно было бы включить сейчас диктофон, сделать запись её психопатических признаний и затем пригрозить представить это в суде, чтобы забрать у этой замечательной «четы» ребёнка. Но, во-первых, конфликтом с Апраксиной никогда было не сладить: подобные угрозы лишь подтолкнут Юлию к аборту – она всегда была способна навредить себе, лишь бы сделать назло другому; а во-вторых, я всё ещё, дурак, надеялся убедить её остаться со мной и начать, наконец, жить нормальной семьёй. Хотя внутри себя отлично осознавал: семья – это не Юлино, она может дорасти до чего угодно: до академика, лауреата Нобелевской премии, - только не до семьи.

- Юля, - снова заходя в её кабинет, как можно более спокойно говорю я. – Почему нельзя жить нормальной семьёй, почему обязательно надо превращать всё в фарс?

- Ты предлагаешь попробовать жить «нормальной семьёй»? – насмешливо поднимает брови Юлия. – Лично я не знаю, что значит «нормальная семья». Янормальныхсемей не видела.

- Разве такой великий экспериментатор, как ты, не желает попробовать создать собственный оригинальный образец? – подходя к ней, подкалываю я; тотчас ласково обнимаю: какая бы ни была – именно её я люблю, и внутри у неё – мой ребёнок.

Юлия долго молчит у меня в объятиях. Я понимаю: опять что-то задумала… и вряд ли что-то здоровое. Но она снова заставляет меня удивиться, когда, отстранившись, вдруг соглашается:

- Хорошо, давай попробуем. Я согласна. Только, если это возможно, без официального оформления отношений.

Мне бы задуматься в этот момент – почему бы именно сейчас не пожениться? Но я удовлетворяюсь её капризным объяснением:

- Вдруг ты не выдержишь этой очередной возни со мной? Я не хочу, я совсем никак не готова к новому разводу и разочарованию.