Правда о войне 1812 года

Стратегические операции, крупные сражения, авангардные и арьергардные бои — военная сторона кампании шестой антифранцузской коалиции 1812 г.[1] уже давно стали предметом множества специальных исследований, причём, в последние годы можно отметить особо пристальный интерес к их микроуровневому изучению. Однако любая война, а тем более такая, которая имела место в 1812 г. — это весьма сложное явление мировой истории. Тогда происходил «спор» и невольное смешение многих культурных, политических форм, традиций организации различных обособленных историческим временем и пространством человеческих общежитий, т. е., говоря глобальными понятиями, — цивилизаций.

В сложной геометрии естественных проблем, встающих перед армией вторжения (а значит и перед историком, который выбрал их себе в качестве объекта применения своих профессиональных навыков-методик), одной из наименее изученных остаётся тема организации местного управления на занятых[2] в ходе кампании территориях.

Сразу очертим круг вопросов, затрагиваемых мной в данной главе. Во главу угла поставлена задача описания и анализа обстоятельств и особенностей возникновения и функционирования структур институтов местного административного управления, созданных французской стороной на подвластных ей территориях (и сопоставление этих показателей с западноевропейским опытом предшествующих лет) в период кампании. Они подразделяются на гражданские, муниципальные органы, где доминировали сами местные жители и органы, непременно сопутствующие военному времени — институт интендантов армии вторжения.[3]

Проблеме смежной с темой нашего исследования (жизнедеятельность коммуникационной линии, правда, только на ограниченном участке фронта) посвящена статья А.М. Попова.[4]

Интересная область изучения — наполеоновские проекты отмены крепостного права в России, которые при столкновении с неутешительной российской действительностью трансформировались в экспедиции по водворению порядка в деревнях, взбунтовавшихся против помещиков, достойна отдельного специального изучения, почему за недостатком места мы её касаться не будем.[5]

В общих работах по войне нельзя встретить даже отрывочных упоминаний по вышеуказанным вопросам управления: среди представителей дворянской историографии лишь А.И. Михайловский-Данилевский ограничился двумя абзацами (на 4 увесистых тома),[6] а вершина либеральной — совместный труд, юбилейный семитомник «Отечественная война и русское общество» — небольшой статьей,[7] которая не содержит ни сколько-нибудь весомого фактического материала, ни сравнительно-теоретической базы анализа.

В советский период (особенно после войны 1941 — 1945 гг.) рассуждать на тему, выражаясь мягкой научной лексикой, коллаборационизма было не безопасно: факты сотрудничества населения Российской империи с французами были «неудобными» и смотрелись совершенно дисгармонично со стройным и безупречным полотном «героической войны», созданным монополистами темы Л.Г. Бескровным и другим «историком» П.А. Жилиным. А уж писать про акты присоединения Литвы к Варшавской конфедерации и думать было нечего. К сожалению, ситуация не изменилась и с выходом в период горбачевской «гласности» эпохально известной книги Н.А. Троицкого,[8] во многом, однако, способствовавшей развитию более объективного подхода к изучению войны.

Концептуальное изучение проблема получила только в последние годы: различным аспектам организации и функционирования системы оккупационной власти французов в России посвящён ряд моих собственных работ (подробнее см. «Библиографию»). В них я подробно описал структуру и кадровый состав (по персоналиям) всех институтов местного управления, а также проанализировал со сравнительно-исторических позиций различия в стиле и методах властвования французов в России и в странах Европы.

База источников по теме невелика: единого упорядоченного архива Великой армии периода коалиции 1812 г. не существует[9], кроме того, многие местные, региональные российские хранилища материалов сейчас утрачены.[10] Таким образом, основными нашими источниками стали мемуары современников, отечественные и зарубежные публикации документов (по большей части, вышедшие к столетию войны), краеведческие очерки; ценные сведения содержатся в российских исторических журналах, выходивших до революции 1917 года и в фондах архива РГВИА.

В отличие от цивилизованных стран Европы, где при вступлении французов чиновники городской и сельской местной власти спокойно продолжали исполнять свои обязанности (отправление суда, организация пожарных команд, поддержание общественного порядка и т. д.), то в России все они последовали за русской армией, отступление которой в начале войны более напоминало бегство (кавалерия Мюрата просто не поспевала за русской пехотой).