Правдивая повесть о мальчике из Кожежа

— Друг! Ныбжог! — начал торжественный хох Герандоко. — Слово это, как вы знаете, Леонид Петрович, означает «неотступный как тень». Но тень исчезает, едва солнце закрывается облаком. А ныбжог остается с вами. Подобно тени, он сопровождает вас, но не исчезает даже тогда, когда солнце вашего счастья закроется облаком. В самые горькие минуты своей жизни вы всегда найдете поддержку ныбжога. Вы ныбжог этого дома. Пусть же продлится ваша жизнь!

Гости подняли бокалы. Леонид Петрович незаметно для других дал понять мне, что я должен записать и этот хох. Пока я записывал, на середину стола были составлены осушенные до дна бокалы, и Мишакуй грубоватой шуткой напомнил мне об обязанностях виночерпия:

— Чтоб тебя болезнь живота поразила! Писарским делом занимаешься, а бокалы пустые!

Я ринулся к столу и начал разливать махсыму. Как раз в эту минуту в комнату вошли диса и Герандоко, держа на вытянутых руках дары, предназначенные Леониду Петровичу и Анне Сергеевне. Я невольно в душе упрекнул себя: ведь это я, а не Герандоко должен был сейчас помогать матери, я вместе с ней должен был позаботиться о подарках для моих аталыков. А диса, ни разу не напомнив мне об этом, сама исподволь готовила их и только вчера показала мне плоды своих трудов.

— Кинжал и пояс — это личные вещи Кургоко Батыровича. Все остальное сделано руками Наго Муратовны и преподносится вам и вашей супруге в знак благодарности, — сказал Герандоко.

Леонид Петрович опустился на одно колено. Герандоко протянул моему аталыку сверкнувшие позолотой кинжал и пояс. Леонид Петрович бережно взял в руки кинжал, поцеловал его и вместе с поясом надел на себя.

Вслед за тем ему были вручены шапка из золотистого каракуля, серая черкеска, белоснежный бешмет, сафьяновые сапоги и великолепная черная мохнатая бурка.

Приняв подарок Анне Сергеевне, аталык начал внимательно рассматривать шелковую шаль, золотое шитье по красному бархату на дорожке и циновку с затейливым узором.

— Друзья мои, — растроганно воскликнул он, — у Наго Муратовны поистине золотые руки! Знаете ли вы, что для этнографа ее рукоделие поистине находка? Ислам запрещал правоверным заниматься живописью. Но люди нашли способ увековечить прекрасное. Взгляните, как изящен орнамент на циновке! Какие тончайшие узоры на этой шелковой шали! Нельзя кистью и красками — явилась игла с нитью. Пусть же, дорогая Наго Муратовна, ваши золотые руки еще долго творят такие чудеса! А за эти дары большое вам, сердечное спасибо.

С этими словами мой аталык поднес дисе большой рог, наполненный махсымой[11]. Приняв его, диса слегка наклонила голову в знак благодарности за похвалы и дрожащим от волнения голосом произнесла:

— Мы никогда не забудем того, что вы и Анна Сергеевна сделали для Ахмеда. Я хочу, чтобы Ахмед всегда оставался для вас сыном, приносящим в ваш дом только радость и счастье.

Я никогда не слышал из уст дисы таких длинных речей, да еще на людях. От махсымы она решительно отказалась. Поблагодарив Леонида Петровича за оказанную честь, диса лишь прикоснулась губами к рогу и передала его Дамжуко. И тот осушил его до дна…

Постепенно гости развеселились. Белобородые старцы начали требовать песен, причем не просто песен, а тлибе уэрэд[12]. И Герандоко, улыбаясь, обратился к всегдашним соперникам — Дамжуко и Мишакую — с просьбой начать.

Как обычно, они стали отнекиваться, ссылаясь на неумение. Пока компания будет уговаривать их, а старики решать, кто первым начнет, я познакомлю вас с певцами — они ведь наши соседи. Один живет по правую сторону от нас, а другой — по левую.

Настоящее имя Мишакуя Кудабердокова — Мишá-медведь. Но к его имени прочно присоединилось окончание, означающее «плешивый». Может, это произошло оттого, что он действительно лысый, а может, и оттого, что он смолоду носил по бедности старую черкеску цвета облезлого медведя. Как бы то ни было, Мишакуй стало настоящим именем Кудабердокова. Все его зовут так. Он и сам себя так называет.

Вообще Мишакуй — выдающийся в Кожеже человек. Еще издали, увидев его большую папаху, надетую набекрень, и старую порыжевшую черкеску, сразу узнаешь: Мишакуй! И работа его особенная, даже единственная во всем селе. Раньше был общественным пастухом. Каждое утро зимой и летом односельчане доверяли ему своих коров. Днем он пас их, а на вечерней зорьке возвращал хозяевам. Много лет подряд у него не было напарника, и он жил один либо в горах, либо в лесу. Одиночество, несомненно, наложило отпечаток на его характер.

Два года назад ему предложили перейти на птицеферму колхоза. Но он категорически отказался от этой «бабьей» работы и даже оскорбился. Тогда ему посоветовали пойти сторожем на колхозную молочнотоварную ферму. С этой работой он справился отлично.

Мишакуй не умеет говорить красочно и не знает так много сказок, легенд и песен, как другие наши старики, но это не мешает ему много говорить в компании. Он обязательно вклинивается в любую беседу. И этим сильно отличается от своего друга Дамжуко.