Правду! Ничего, кроме правды!!

Ф у р ь е. А вот это неправда, Клодетт. Это не они меня травят. Это я их травлю, а они только огрызаются… Я травлю их всю жизнь… Безжалостно и беспощадно… Я ненавижу этот строй, в котором интересы людей противоположны, в котором кипит война всех против всех. Врач мечтает, чтобы было как можно больше болезней. Стекольщик хочет, чтобы град перебил все стекла. Архитектор молит бога о пожарах. Адвокат ждет, чтобы совершалось как можно больше преступлений… И весь этот мир живет на грани катастрофы: нынешнее затишье может оказаться лишь антрактом между революциями, временным отдыхом вулкана… Новая революция будет страшной. Поднимутся бедняки Лиона и Лондона, Амстердама и Берлина… Восстанут крепостные России. Ярость негров превратит Америку в обширную гробницу… А ведь всего этого можно избежать. Но как? Что может заменить насилие и кровь для перехода к новому строю? Пример!.. Я верю в великую силу примера… Вот почему так необходимо, так важно в интересах человечества организовать хоть один фаланстер, хоть одну коммуну счастливых тружеников… Конечно, пока такого примера перед глазами нет — мне не верят, надо мной смеются… Но разве пятьдесят миллионов европейцев не считали, что у Колумба голова сумасшедшего?! Считали. До тех пор, пока он не подал им на блюде реальную Америку. Так бывает всегда. Чтобы убедить — идея должна получить осязаемое воплощение… Вот почему мне так нужен хоть один фаланстер. Вот почему я пятнадцать лет подряд изо дня в день, на последние средства, даю объявления в газетах и каждый день к двенадцати часам жду, жду такого богача, который поймет меня и согласится вложить капитал в это великое благородное дело… Я понимаю, я прекрасно понимаю — мало кто из богатых людей согласится. Но ведь мне нужен всего один… всего один из всех богачей, живущих на земле. Всего только один!.. Но вот и полдень… Надо приготовиться. Скорее, Клодетт, сюртук.

Часы бьют двенадцать. Фурье подходит к зеркалу, приводит себя в порядок. Клодетт подает ему сюртук. Фурье садится у стола. Тихо. Часы кончили отбивать удары. С улицы слышится цокот подков и стук кареты. Но он затихает. Фурье поднимается, начинает снимать сюртук… С лестницы слышны шаги. Раздается уверенный стук в дверь. Клодетт бежит открывать. Фурье взволнован, но берет себя в руки. Из прихожей слышны голоса.

Д ю ж а р д е н. Могу ли я видеть месье Фурье?

К л о д е т т. Да, месье Фурье дома.

Входит пожилой изысканно одетый мужчина.

Ф у р ь е. Прошу вас, месье…

Д ю ж а р д е н. Дюжарден. Огюст Дюжарден.

Ф у р ь е. Торговый дом Дюжарден и сыновья?.. Если не ошибаюсь — кокосовое масло и какао с Вест-Индских островов?

Д ю ж а р д е н. Не только. И перерабатывающие фабрики в Провансе. И магазины в Париже. И четыре собственных судна… Я прочитал ваши объявления, месье Фурье, а также некоторые из ваших трудов. Идеи кажутся мне любопытными… Однако меня интересует — есть ли разработанный план-проект фаланстера и, разумеется, смета?

Ф у р ь е. Прошу вас подойти к столу, месье Дюжарден.

Фурье развертывает на столе большой рулон склеенных листов. Дюжарден деловито рассматривает проект, делает заметки в записной книжке. Он вынимает часы из кармана и, взглянув на них, кладет их на бумагу.

Ф у р ь е. Как вы видите на схеме, месье Дюжарден, здание фаланстера — огромное и великолепное. Размерами оно превосходит Версаль, Букингемский дворец в Лондоне, Зимний дворец в Петербурге. Мастерские. Вот они. Библиотека, театр, столовые. Все две тысячи жителей одновременно садятся за стол, во время обеда играет музыка… Каждый член этой коммуны живет интереснее и богаче любого современного богача…

Д ю ж а р д е н. Почему же богаче, месье Фурье?

Ф у р ь е. Как вы могли видеть из моих книг, сам труд станет потребностью и величайшим источником наслаждения. В конституции свободных стран внесут слова: «Каждый гражданин имеет право на труд». Новая организация труда породит производственное соревнование, сотрет различие между городом и деревней. Театр станет одним из средств, поднимающих энтузиазм.

Д ю ж а р д е н. Вы мечтатель, месье Фурье…

Ф у р ь е. Люди превратят пустыни в плодородные земли, используют энергию рек, пророют каналы через Суэцкий и Панамский перешейки. Сам человек переродится — станет чище, благороднее и красивее.

Д ю ж а р д е н. Да, да. А вот ваша смета не совсем точна. Здесь указана общая сумма в шестьсот тысяч франков…

Ф у р ь е. Это, по-вашему, слишком много?

Д ю ж а р д е н. Слишком мало. Судите сами. Вы не предусмотрели строительства дорог, ведущих к фаланстеру. Это еще пятнадцать — семнадцать тысяч франков.

Ф у р ь е. Вы правы, месье Дюжарден.

Д ю ж а р д е н. Было бы странно не применить в здании, которое должно стать образцовым, новейших строительных достижений, прежде всего вентиляции. Вот вам еще три-четыре тысячи франков.

Ф у р ь е. Вы правы, месье Дюжарден.

Д ю ж а р д е н. Словом, по моим представлениям, к вашей смете надо приплюсовать еще сто тридцать, а может быть, и сто пятьдесят тысяч франков… Это больше, чем я предполагал…