Читаем Правила чуда, или Правила движений по иным дорогам полностью

– (говорит указывая куда – то в трудно различимое пространство, где происходит невероятное, но всё яснее и яснее, действо цветов, – действо – буйство цветов как неких живых борющихся друг с другом, и тем не менее вступающих в некое гармоничное единство, сущностей) То, что ты видишь, является самым исходным построением… вот видишь – зеленое пятно… затем выпад фиолетового… и затем уже соединяющая их чёрная чёрная линия… все эти элементы как бы борются друг с другом… здесь повсюду возникает своя интрига борьбы цветов за своё место под жёлтым жёлтым солнцем… повсюду эти интриги цвета… повсюду… например, зеленое пятно обладает способностью увеличиваться, разрастаться от самого центра до невероятных размеров… его уже не ограничивает контур или некая форма… цвет ограничивать не следует… не стоит ограничивать цвет… от него должны исходить лучи… и они динамичны по своей природе… и поэтому это зелёное пятно будет расширяться. до самых невероятных размеров… до самых невероятных размеров… с другой же стороны, фиолетовый цвет начинается широкими мазками… но… постепенно сужается превращаясь в остриё… и, таким образом, борьба идет не только между формами зеленого и фиолетового… но и между самими цветами… а также между прямой линией и кривизной… а также… в любом случае они все чужды друг другу… далее нам нужно усилить этот контраст борьбы цветов и линий… проблема ещё в том, каким таким образом нам расшевелить это исходное построение… как… проблема ещё в том… как, не разрушая полностью всю эту картину, сделать её ещё более потрясающей… как сделать её ещё более неповторимой… и не просто новой, а уже – кровоточащей, ранящей чувства смотрящего на картину до самой невероятной боли… Знаешь, для меня живопись самое что ни на есть драматическое действо… и по ходу уже этого действа сама отображённая им действительность оказывается расколотой и возмущённой… и возмущённой… и эта самая «расколотость» преобладает над всеми прочими соображениями. таким образом, чисто же пластический акт для меня вторичен и не обязателен для его отображения… Главное для меня – это драма этого пластического акта… миг, когда вселенная выворачивается наизнанку, и затем рушится… рушится… вселенная… под тяжестью цветов при том рушится… рушится… впрочем, как это и происходит на самом деле… когда реальная Вселенная должна вот – вот обрушиться… и битва цветов при этом есть битва самой Вселенной… за захват самой Вселенной… вот – вот Вселенная обрушится… вот – вот… вот – вот она обрушится… вот – вот… она обрушится… И это неизменно… Вот – вот… обрушится она… И это неизменно…

ФРАНСУАЗА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Общежитие
Общежитие

"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.

Владимир Макарович Шапко , Владимир Петрович Фролов , Владимир Яковлевич Зазубрин

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература / Роман
Апостолы
Апостолы

Апостолом быть трудно. Особенно во время второго пришествия Христа, который на этот раз, как и обещал, принес людям не мир, но меч.Пылают города и нивы. Армия Господа Эммануила покоряет государства и материки, при помощи танков и божественных чудес создавая глобальную светлую империю и беспощадно подавляя всякое сопротивление. Важную роль в грядущем торжестве истины играют сподвижники Господа, апостолы, в число которых входит русский программист Петр Болотов. Они все время на острие атаки, они ходят по лезвию бритвы, выполняя опасные задания в тылу врага, зачастую они смертельно рискуют — но самое страшное в их жизни не это, а мучительные сомнения в том, что их Учитель действительно тот, за кого выдает себя…

Дмитрий Валентинович Агалаков , Иван Мышьев , Наталья Львовна Точильникова

Драматургия / Мистика / Зарубежная драматургия / Историческая литература / Документальное