Правила игры в человека

Сара послушно взяла баллончик, всмотрелась в стену и поняла, что мальчик мог бы справиться и сам. Здесь, в мешанине линий, не хватало именно золотой линии, тонкой, местами расширяющейся, пересекающей всю композицию. Он безошибочно выбрал золотой, но, может быть, не знал, как именно его положить, а Сара это хорошо видела. Вот отсюда, из верхнего правого угла, в нижний левый, но не доходя до края, там нужна совсем тоненькая полоска, а вот тут, в середине, полосу придётся изогнуть, чтобы она зачеркнула вот это разлапистое пятно и вот эту тонкую скользкую линию. И тогда всё наладится. Сара закатала рукава, перехватила баллончик поудобнее и пошла с ним вдоль стены, опуская линию всё ниже, ниже, и там, у самой земли, налила в ямку кирпича целую лужицу акрила, и уже кисточкой вытянула из нее последнюю тонкую, усталую, но не сдающуюся линию. Теперь вся композиция была собрана как надо. Золотая линия собирала все правильные линии и отсекала все неправильные, и там, где собралась лужица золотого, была такая тихая гавань, точка отдохновения, в которой можно собрать себя, как только что удалось собрать композицию стены. Сара окунула кисть в последнюю мокрую каплю золотого акрила и быстрыми тычками набросала над лужицей мелкие капельки, как кукушкины слёзки. Свернулась в этой капле, меедленно вдохнула, мееедленно выдохнула, котик, замурчав, начал топтать ее лапами, намереваясь устроиться в этой лужице надолго, но Сара надолго не могла, ей хотелось проверить, как там поживают зелёное пятно и серая линия, и она пучком чёрточек потекла в сторону пятна, а пятно не могло пошевелиться, и серая линия порвалась под золотой и не выглядела больше чем-то цельным. Правильно. Всё было правильно. Тонкой золотой струйкой вытекла Сара из картины и перевела дух на веранде, в оглушающей тишине ночного посёлка.

Белый кот сидел у неё на колене, вцепляясь когтями в грубый лён дачных штанов.

– Эй, кот, ты чего, – сказала ему Сара, – я же тебя только что нарисовала, ты так и собираешься когтить мне ногу?

Кот посмотрел на Сару и демонстративно облизнулся. Мол, какая разница, ну, нарисовала, корми давай. Сара порылась в кухонном шкафчике, нашла пакетик влажного корма, выложила коту на блюдце. Кот ел с урчанием, даром, что нарисованный. Сара и сама подумала, что надо бы что-нибудь съесть, но магазин уже закрыт, а в доме только галеты. Ладно, сойдут и галеты. Вгрызлась в галету и пошла было в сторону лестницы на чердак, но зацепилась глазами за кувшин с кукушкиными слёзками. И, странное дело, сухоцвет был уже какой-то другой. Не просто мамины слёзки и слёзы Сары, а словно мимолётный, но вечный стержень мира или по крайней мере этой комнаты в маленьком дачном домике. После поллокообразной абстрации, нарисованной на стене, нарисованной на картонке на пустыре, нарисованной на картоне с чердака, тонкие черточки сухоцвета были как белая гаечка на картине в книжке «Заблудившийся робот» – маркер, камертон, точка настройки.

– Мяу, – сказал кот. Мол, это я белая гаечка! Я точка настройки!

– Конечно, ты, – сказала ему Сара, вздохнув, – ты же кот.

Нет преград

Центр действительно был перекрыт. Метро, автобус, троллейбусы – забудь об этом. Травка понадеялась на велосипед, но мост со Стрелки оказался перегорожен заборами и космонавтами. Кто-то шел по льду, но тащить велосипед вниз, а потом вверх было не очень романтично, хотя, конечно, сама возможность перейти реку по льду завораживала. Но поход в войлочную лавку того не стоил. Можно ведь ехать и не к центру, а от центра, и там драгоценная шерсть для валяния найдётся в любой хобби-лавке, которые обнимают город кольцом, гнездясь в каждом торговом центре. Правда, там не будет аутентичной альпаки или очень сильно упрощающего жизнь кардочёса, но, если уж хочется валять, можно обойтись и без упрощений.

Вся картинка выглядела сюрреалистично. Яркий морозный день, сверкающий снег на льду реки, синее небо и заборы, заборы, заборы, а за ними – безликие черные космонавты. Травка прислонила велосипед к гранитному парапету и достала маленькую трубочку. Нельзя вот так просто развернуться и поехать назад. Обидно как-то.

Рядом у парапета стояла дама в мехах и шляпе с перьями. Травка, набивая трубку, разглядывала ее с головы до ног. Стильные сапожки на каблучках. Длинная черная юбка-годе, пальто с широким меховым воротником, изящные перчатки с опушкой, пожалуй, сейчас в таких может быть холодновато. На самой Травке, например, были овчинные варежки. И какая у дамы была шляпа! Лучшей маскировки не придумаешь, надень такую шляпу, видную за километр – и никто не заметит собственно тебя. На шляпе было сразу всё: розы, листья, страусиные перья, ленты, нити – черное, синее и серебристое. Дама просто стояла и смотрела на всё вот это, не предпринимая никаких действий. Травка решила, что это удачный момент, достала смартфон и сфотографировала забор, мост, ряд космонавтов и темный силуэт женщины, не привязанной ни к какому конкретному времени. Получилось так хорошо, что решила сразу и выложить.