Правила игры в человека

– Дама-звезда инстаграма, – раздался над ухом бархатистый, слегка скрипучий голос. Дама заглядывала Травке через плечо, и выглядела она анфас куда старше, чем со спины. Из-под шляпы выбивались совершенно белые пряди каре. – Ну, не смущайтесь, снимок-то отличный.

– Простите, что я без спроса, – смущенно отозвалась Травка, – не устояла.

– Ерунда, – отрезала дама, – художнику можно всё.

– Только в центр пройти художнику нельзя.

– Это да. Что будем делать?

– Вон люди по льду переходят, – махнула рукой Травка, – но велосипед я там не протащу.

– Вот и я думаю, что по льду больше ходить не буду, – кивнула дама, – находилась уже. То у них революция, то война, то трамвай, надоело. Жаль. Надеялась купить бумаги подешевле. Придется в другой раз. Я бы кофе выпила, раз уж оно так вышло. Вот вы случайно не знаете, где здесь выпить кофе?

– Да вон там, – махнула рукой Травка в сторону Ростральной колонны, – вон кофе-машина стоит.

– Ну уж нет, – отмахнулась дама, – пить кофе, стоя на ветру – неуважение к напитку. Я бы предпочла какое-нибудь кафе, но тут так быстро всё меняется, вот я и спрашиваю, может быть, вы в курсе.

– Тут, вроде, какой-то пивной ресторан рядом, – неуверенно припомнила Травка, – но кофе там тоже варят. Сейчас посмотрю, – открыла на телефоне карту, нашла ресторан, действительно, близко, около двенадцати коллегий.

– Вот спасибо, – обрадовалась дама, – пожалуй, я так и поступлю. Не хотите присоединиться?

Травка помотала головой. Раз уж так вышло, надо было возвращаться к дому, оставлять там велосипед и ехать на метро на Лиговку, которая, как прочитала Травка в новостях, работает. Но, доехав до Стрелки, Травка обнаружила, что и там уже кипит активность, безликие черные космонавты уже разглядывают чьи-то документы, и у Биржевого моста выставляются заборы. Выходило так, что Стрелку заперли, и Травку вместе с ней. Разбираться с космонавтами настроения Травка в себе не чувствовала, всегда оставалась возможность выбраться с острова через витиеватый мост, но эта экспедиция требовала подготовки. Похоже, всё-таки придется пить кофе в этом шалмане.

Дама уютно устроилась за одним из небольшим столиков и пила кофе из кремовой глиняной кружки с синей голландской росписью на борту. Обстановка в этой таверне вообще была нарочито петровская: кирпичные своды, деревянные панели на стенах, высокие стулья и расширяющиеся книзу кружки, пивные и кофейные. Кружки, кстати, висели на крючках на цепи, протянутой над баром. Без шляпы дама оказалась уютной старушкой с белоснежными волосами, по крайней мере, такое впечатление она производила в эту минуту, с глиняной кружкой у губ. Старушка помахала Травке рукой, мол, иди сюда, чего церемониться, и Травка послушно приблизилась, завороженная линиями этой руки. Вопреки ожиданиям, в ресторане по имени «Град Петров» она почувствовала себя как дома. Обычно Травка предпочитала заведения попроще, какой-нибудь фикс-прайсовый кофикс или одну из микрокофеен «Кофе-гоу», но тут, в только что свалянной войлочной треуголке и в перешитом под восемнадцатый век полушубке, оказалось самое то, не хватает только такой же восемнадцативечной кружки с горячим кофе, раз уж его так яростно внедряет царь Пётр.

– Что, решили всё-таки погреться?

– Да там космонавты не пускают уже никуда, – сообщила Травка, – я решила переждать.

– Ну уж скажете, космонавты, – рассмеялась никакая не старушка, а дама, – космонавты расширяют мир, а эти всё сузить норовят. Когда Гагарин полетел, мы думали мир изменился навсегда, да какое там, жандармы всё те же. Ну да бог с ними, зато кофе здесь приличный и чашки у них красивые. Как вам цепь?

– Цепь огонь, – согласилась Травка, – мы тоже любим в нашей кафешечке чашки на крючки вешать, а до цепи не додумались.

А сама в это время совершенно неприлично пялилась на руки дамы. Ничего прекраснее в жизни не видела. Словно выточены из полудрагоценного камня, причем, полупрозрачного, что-нибудь вроде агата, но полные живой жизни, светящиеся изнутри, все косточки видно насквозь, как часто бывает с возрастом, но кожа гладкая и сияющая. Невероятно. Руки задумчиво разглаживали салфетку, словно намереваясь что-то на ней нарисовать, только кисти в них не хватало.

– Руки я кремом мажу, – улыбнулась дама, – и вам бы не помешало.

Действительно, травкины руки выглядели как-то не очень. Кожа потрескалась, а на ладони лучше вообще не смотреть.

– Войлок, – коротко объяснила Травка, – мокрое валяние, остановиться не могу. Шляпу вот сваляла.

Дама рассмеялась.

– Вот все мы ради искусства готовы на великие жертвы! И я ради бумаги в такой мороз из дома вышла. Ну да ладно, отсюда до Репинки рукой подать, там и закуплюсь. Пожалуй, надо идти, лавка там рано закрывается.

Началось тщательное облачение во все зимние слои: шарф, верхняя одежда, перчатки, шляпы. Но в дверях обе остановились: снаружи доносились крики, звуки ударов, и вообще как-то несимпатично было там снаружи.

– Подождём? – предложила Травка. Она-то сама и не постеснялась бы выйти, но ее спутница выглядела хрупкой драгоценностью, и хотелось как-то охранить ее от всего этого.