Правила игры в человека

Раньше шумело только снаружи, и большая часть настоящего ада доставалась жителям первого этажа. Но к началу второго месяца все, кто мог, сбежали с первого жить по родственникам и гостиницам, на четыре дома остались две глухие бабули и один алкоголик средних лет в таком состоянии, что никакие внешние ужасы ему уже не мешали.

А этому, с улицы, поди ж ты, публику подавай. Без публики он не может.

И чем дальше мы забиваемся вглубь квартиры, тем ближе он подходит к двери.

Я просыпаюсь от пятого за ночь кошмара.

Лежу в темноте, слушаю, как завывает внизу. Ощущение, что просто уже наконец рехнулся, разучился отличать, что реально, что нет. Мы столько раз просили о помощи, звонили в скорую и милицию, пожарным и даже газовой службе – мало ли, вдруг у нас тут авария, все отравились и на этой почве тронулись головой.

Приезжали, смотрели, слушали. Мерили загрязнение воздуха специальным прибором, мерили давление глухим бабушкам и алкоголику с первого, особо активным кололи успокоительное, остальным прописывали настойку пустырника.

И уезжали.

Уж не знаю, что они там писали в своих отчётах, но через пару недель на вызовы приезжать перестали. Не только газовики и скорая – вообще все. Трубку берут, проблему записывают, обещают выслать машину – и всё, тишина.

На пару минут завывание умолкает, и я уже было радуюсь, что успею заснуть: мне сейчас для этого очень мало времени нужно.

И почти успеваю, остаётся самая малость, чтобы сознание наконец отключилось и спрятало меня от всего.

В дверь стучат.

Сильно стучат, ногами.

Я вроде и знаю, что лучше не подходить, но, как заколдованный, иду заглянуть в глазок.

На лестничной клетке горит тусклая лампа дневного света, и наш не самый чистый подъезд она, безусловно, не красит. Но из живых под ней – никого.

Пусто, я вижу это собственными глазами.

И собственными ушами слышу, как из этого «пусто» в мою дверь опять что есть силы стучат.

Ручка двери начинает быстро-быстро нажиматься вверх-вниз.

В глазке вместо лестничной клетки – темень.

* * *

С тех пор, как скрести и стучать стало в подъезде, по соседям поползли холодные шепотки. Мол, если открыть тому, кто стучит, тут же упадёшь замертво. В угловом подъезде так уже два человека погибло. Скорая, мол, констатировала сердечный приступ и увезла. Кто, мол, хочет быть следующим?

Следующим я быть не хочу.

Но в угловом подъезде живёт мой друг Генка, мы учились с ним в школе и вместе ходили на волейбол, а теперь чуть ли не каждое утро треплемся на автобусной остановке. Он – с солидным чёрным офисным чемоданчиком в руках, я – вынув наушники и даже поставив в них на паузу хэви метал.

Генка говорит, не было у них никаких приступов и никаких скорых. А было, говорят, как раз в нашем подъезде и даже на моём этаже.

Ещё Генка говорит, что не так уж плохо нам сейчас и живётся. Он вот на работе по дэ-мэ-эсу сходил к неврологу, взял рецепт на таблетки – «ничего такого, просто снотворное», – и почти что нормально спит.

Я смотрю на Генку и думаю, что следующей фразой он посоветует, что от нервов нужно слушать не хэви-метал, а медитацию.

Генка советует.

Я втыкаю свой хэви-метал обратно в уши.

Ручка двери продолжает нажиматься вверх-вниз.

Стучать перестали, теперь только скребутся и воют на противной плаксивой ноте. Так кошка возмущается, когда человек не пускает её с собой спать.

Кстати, а это мысль.

Иду на кухню, открываю ящик комода. Второй сверху, под ящиком для столовых приборов. Ощупью нахожу там пакет с круглыми свечками, их ещё называют «таблетки» за форму и белый цвет.

Зажигалку даже искать не нужно, точно знаю, где она.

Подсвечник-фонарь со стеклянными стенками на кухонном подоконнике как будто всегда только этого от меня и ждал.

Зажигаю свечу, ставлю внутрь фонаря, закрываю дверцу. Пламя дёргается, но остаётся гореть.

Зажигалку и запасные свечи рассовываю по карманам домашних брюк, кладу в блюдце ложку сметаны, ставлю блюдце на пол на кухне.

Беру фонарь, подхожу к двери.

Выть перестало, теперь только ходит туда-сюда, шаркает и вздыхает.

Я не знаю, у кого когда начинает съезжать кукушка.

Но мне кажется, что моя ровно в этот момент первый раз с тех пор, как это всё началось, наконец-то вернулась на место.

Открывая дверь, я представляю кошку.

Маленькую трёхцветную кошку, которая просто очень хочет есть и домой.

Кошка мявкает, трётся тёплым пушистым боком, переступает порог и уверенно идёт в сторону кухни.

Я переступаю порог в противоположную сторону, спускаюсь по лестнице, жму на кнопку, рывком открываю дверь.

Ночи уже прохладные, но ещё не холодные.

Накинутой в последний момент куртки должно хватить, чтобы не вымерзнуть до рассвета.

Ставлю фонарь на бортик песочницы на детской площадке, охлопываю карманы – зажигалка и запасные свечи на месте. До утра уж точно должно хватить.

* * *

Компания у меня появилась уже на вторую ночь.

Девчонка.

Света, из дома напротив.

Ей сегодня в дверь не стучали, только внизу, у подъезда. А когда вышла, увидев мой огонёк, всё сразу стихло.