Правила качка

— Совершенно очевидно, что у тебя есть деньги, ясно?

Тэдди и понятия не имеет.

— Не думаю, что тебе следует стыдиться этого, — продолжает она в темноте.

— Вовсе нет.

— Как скажешь, Киплинг Кармайкл. — Тэдди смеется, шевеля пальцами ног. Они изящные и маленькие, и все еще хорошо спрятаны подо мной. — Боже, даже это имя звучит... богато, как будто ты должен быть на яхте где-то в Тихом океане.

Точнее, в Атлантическом океане. Именно там пришвартована яхта на какой-то пристани с яхт-клубом, рядом с одним из нескольких домов отдыха Кармайклов.

— Это не преступление — иметь деньги, точно так же, как и для меня не преступление быть... ну, не знаю, бедной, наверное. Студенткой со стипендией. Мне не стыдно, хотя раньше было стыдно. Уже нет. Я вкалываю как проклятая, и моя мама тоже.

Ее тело дрожит.

— Ты можешь немного подвинуться, если тебе все еще холодно.

Я знаю, что это так. Мои яйца сморщились, практически поднялись в мое тело.

— Без глупостей.

Если бы.

— Просто тащи свою задницу.

— Ладно, ладно. Такой властный.

Ноги Тэдди вырываются из-под меня, и вскоре жар от ее плоского живота, от промежности между ног и от ее сисек обжигает мою кожу там, где она прижимается ко мне.

Черт возьми. Когда я сказал ей, чтобы она придвинулась, я вовсе не имел в виду: «Опали меня всеми своими лучшими частями тела». Как, черт возьми, я должен спать, когда верхушка ее бедер оседлала мое бедро?

Затем она кладет свою руку мне на грудь, пальцы небрежно лежат на бицепсе, моя рука безвольно падает.

— О боже, ты такой теплый! Это такое потрясающее чувство. — Она наклоняется ближе, обнимая меня. — Ммм, как в раю.

Ее длинные темные волосы щекочут мне ноздри, и я делаю глубокий вдох, чтобы понюхать их как можно незаметнее.

Чистый и фруктовый аромат, и мне хочется зарыться в них носом. И руками тоже.

Они безвольно лежат по бокам от меня, одна — под ней, другая — на матрасе.

— Твоя борода щекочет.

— Как и твои волосы. — Волосы, в которые мне хочется погрузить пальцы, чтобы проверить, насколько они мягкие.

Мы лежим так бог знает сколько времени, моя грудь вздымается и опускается, пульс ускоряется, как будто я только что пробежал милю. Интересно, слышит ли она, как мое сердце бьется? Знает ли она, что это из-за нее оно скачет?

— Никогда в жизни мне не было так хорошо, — удовлетворенно вздыхает она. — Я могла бы лежать так каждую ночь.

— Только потому, что сработал твой инстинкт самосохранения.

— Или потому, что ты похож на гигантского плюшевого мишку.

Внезапно Тэдди отстраняется. В тени луны, светящей в окно, я наблюдаю, как она садится и стягивает через голову ткань своей толстовки, отбрасывая ее на край кровати.

Остается лишь силуэт ее груди, прикрытой тонкой футболкой, и когда она снова ложится рядом со мной, твердые вершины ее сосков задевают мою грудную клетку.

— Под этими одеялами достаточно тепло, и мне это больше не нужно.

Тэдди устраивается поудобнее, прижимаясь к моему боку, и действительно чувствует себя уютно, прижимаясь к моему телу. Она кладет ногу мне на бедро, и самые теплые части ее тела обжигают мою кожу.

— Ммм.

Я буквально чувствую гребаный жар от ее киски на своей ноге.

— Эй, эй, эй, какого черта ты делаешь?

Что я должен сделать, так это столкнуть ее с кровати на пол и убраться к чертовой матери из моей собственной комнаты. Быстро.

Она похлопывает меня по груди, ее прикосновение больше похоже на ласку, чем на строгий выговор.

— Расслабься! Ты похож на одну из тех подушек для тела для беременных, которые я видела в Target. Перестань так много двигаться, или ты все испортишь.

Подушка для тела во время беременности? О чем, черт возьми, она говорит?

Я не могу сосредоточиться, когда ее нежная рука, которая раньше невинно лежала на моей руке, начинает блуждать, проводя пальцем по моей левой груди, прижимаясь к моей коже. Тычет. Разминая мои мышцы.

— Разве твое тело может стать тверже?

Ага.

Да, я могу стать тверже.

Продолжай в том же духе, и ты поймешь, насколько я могу быть твердым.

— Господи, Кип. Как часто ты тренируешься? Весь день, каждый день?

— Пожалуйста, перестань.

Тык.

Тык.

— Тэдди, перестань.

— О, пожалуйста, ты же невосприимчив ко мне. Помнишь?

Я невосприимчив к тебе только тогда, когда твои потрясающие сиськи не прижимаются к моему телу посреди гребаной ночи, напоминая мне, как чертовски давно я никого не трахал.

— Я никогда не говорил, что у меня к тебе иммунитет, Тэдди. Я сказал, что ни с кем не встречаюсь и не занимаюсь сексом.

— А я сказала, что мне любопытно. Это безобидно, я не собираюсь ничего пробовать. Я даже не знаю, как это делается.

От этого мне не становится легче; на самом деле, это делает все еще хуже, потому что теперь я думаю только о том, чтобы быть тем, кто может научить ее... всему этому.

— Ты знаешь, что я никогда раньше не видела парня так близко? Я хочу воспользоваться этой возможностью — ведь это ты.

Сразу несколько вещей поражают меня. Во-первых, она не понимает, что прикосновение ко мне, блуждание ее рук по всему моему телу в конечном итоге сделает меня твердым.

И второе: Тэдди только что призналась, что она девственница.