Правила склонения личных местоимений

— И что теперь? — грустно спрашивает Наташа, когда мы стоим, облокотившись о подоконник, и смотрим из школьного коридора на погружающийся в темноту двор. — Давай я родителям позвоню, они придут и встретят нас.

— Звони, — отвечаю. — Пусть встречают.

— Ну, ты тоже с нами пойдешь! — упрашивает Наташа.

Она, кстати, меня об этом уже битый час упрашивает.

— Нет, Наташ, — уже битый час отвечаю я. — Так не пойдет. Ты звони и идите.

— А ты?

— А я как-нибудь сам разберусь.

Потом, когда Наташины родители по всем расчетам уже должны появиться в школе, нас замечает Лидия Васильевна. Она преподает немецкий, у нас ничего не ведет, но иногда все же интересуется, как у меня дела. Не знаю, с чего бы. Вот и сейчас, у нее, видимо, закончился последний урок, и Лидия Васильевна замечает нас с Мироновой.

— Что это вы тут делаете так поздно? — участливо спрашивает она.

— Родителей ждем, — тихо отвечает Наташа.

Ну и естественно, потом начинается череда вопросов, которая приводит к неизбежному откровению Наташи. Миронова выкладывает перед неравнодушной учительницей всю эту дурацкую историю с Ломовым. Она бы еще часа два могла говорить, наверное, если бы не появился, наконец, ее папа. Черт, как бы мне хотелось, чтобы мой отец вот так прибегал по первому зову. Да что там, как бы мне хотелось, чтобы мой отец хотя бы не бил меня. Да что уж там, у меня же вообще нет отца! В связи с этим мне бы, наверное, хотелось, чтобы этот майор милиции просто навсегда исчез из нашей с сестренкой жизни. А отец… Да ну и черт с ним, с отцом, обойдусь.

Пока я пытаюсь не утонуть под натиском очередной волны собственных мыслей, Наташин папа, Виктор Алексеевич, уже вовсю обсуждает с Лидией Васильевной сложившуюся ситуацию.

— Тебя проводить, Роман? — вдруг обращается он ко мне.

— Нет, не надо. — отвечаю я.

— Как же ты собираешься прорваться? — как будто иронизирует он. — Там тебя прямо целая армия дожидается.

— Как-нибудь, — пожимаю плечами я.

В итоге невероятными усилиями мне удается выпроводить всех собравшихся из школы. Я провожаю взглядом через оконное стекло Лидию Васильевну, которая спешит на остановку, и Наташу с ее отцом, которые все оглядываются на меня. Когда они, наконец, скрываются из поля зрения, я решаюсь выйти. Если сразу побегу, то, возможно, удастся оторваться от Ломова и его компании. Хотя бежать, конечно, это противно, недостойно, унизительно, и вообще, тупо. Но, с другой стороны, их там семь человек, и все больные на голову, и все просто разъярены столь долгим ожиданием и все, похоже, хотят моей крови.

Я надеваю рюкзак на оба плеча, выдыхаю и открываю центральную дверь. Я выхожу на улицу и бегу со всех ног. И сразу следом за мной устремляется эта толпа дружков Ломова. Черт, почему я побежал в другую сторону? Мне же надо было домой. Тогда я бы попросил Инну Марковну забрать Ксюшку. Черт, мне же еще забирать сестренку из садика! Черт, еще полчаса — и будет поздно. Но куда я побежал? Теперь придется делать крюк по дворам. Перебегая дорогу, я замечаю 35-й автобус (а он как раз едет до Ксюшкиного детского сада). Я ускоряюсь, быстро проскакиваю между потоками транспорта и запрыгиваю в заднюю дверь. Автобус трогается, и мои преследователи остаются ни с чем. Но надолго ли?

16

Неизбежная месть все же настигает меня через пару дней, однако благодаря тому, что за прошедшее время пыл отморозков поутих, мы ограничиваемся несвязным логически разговором и парой-тройкой профилактических ударов. Я даже удивлен, как мне удалось так легко отделаться. Просто радость какая-то, просто волшебство! Однако вся эта школьная детская дрянь меня совершенно не волнует. Раньше-то никогда не волновала, а теперь уж и подавно. Теперь, когда в моей жизни появилась Наташа.

В пятницу я решаю пригласить ее к себе. Я решаю пригласить ее на всю ночь.

— Скажи родителям, что нам надо готовить реферат и больше времени просто не будет.

— Нет, Рома! — отрезает Миронова. — Больше у нас ничего не будет.

— О чем ты, Наташ? — удивленно спрашиваю я.

— О том! — отвечает она.

— Да почему?!

— Потому! Ну что ты как маленький! — в глазах у нее уже застывают слезы, и она подходит ко мне совсем близко.

— Это ты как маленькая. — говорю, притягиваю ее к себе и обнимаю. — Успокойся, я же люблю тебя. Все будет хорошо. Пойдем, я тебя отпрошу с ночевкой.

— Если мама или папа узнают, что у нас что-то было, они меня, вообще, убьют. — всхлипывает Наташа.

— Значит, им не надо знать, — шепчу я ей на ухо. — Значит, мы будем просто делать реферат.

Миронова кивает. Мы целуемся и идем к ней.

Сначала ее родители, конечно, не особенно горят желанием отпускать свою дочь ночевать к однокласснику. Даже не смотря на весьма правдиво звучащую историю о моих родителях, которые все время будут дома. Но в итоге, мы с Наташей все-таки идем ко мне.

Боже, как же я ждал этого! Этого момента, когда нас никто не будет отвлекать, когда я в очередной раз определю Ксюшку к соседке, когда у нас с Наташей будет вся ночь, когда нам уже ничего не будет мешать, ничего не будет нас смущать.