Правила соблазна

Агнес поставила поднос, и Селия без всякого интереса посмотрела на тарелки. Даже маленькие нежные кексы с апельсиновым мармеладом не разбудили аппетит. Она взяла чашку с чаем, пытаясь прогнать пугающее ощущение, будто что-то внутри умирает.

Рядом с блюдцем лежал сложенный листок бумаги.

– Агнес, – спросила Селия, взяв листок, – что это такое?

Горничная перестала заниматься шторами и обернулась.

– Не знаю, миледи. Это лежало на кухне, и на нем написано ваше имя. Кухарка сказала, я должна отнести его вам.

С легким любопытством Селия сломала маленькую незамысловатую печать и развернула записку. Она прочитала ее, затем еще раз, и удивление все усиливалось.

– Агнес, – спросила Селия, – кухарка сказала, кто это прислал?

Горничная покачала головой.

– Нет, мадам.

Селия еще раз перечитала письмо.

– Сходи спроси.

– Прошу прощения, мадам?

– Иди и спроси у кухарки, кто его прислал, – повторила Селия.

Агнес торопливо присела в книксене.

– Да, мэм. – И выскочила за дверь.

Селия отложила письмо. Как странно, кто-то прислал ей любовное послание, но без подписи. Прежняя Селия уже сходила бы с ума от любопытства. Сейчас, конечно, она старше, мудрее и прекрасно понимает, что не стоит верить в подобную чушь. Разумеется, это всего лишь попытка поднять ей настроение; она ничуть не удивится, если письмо – дело рук матери. Нужно немедленно покончить с этим.

Но Агнес вернулась ни с чем.

– Кухарка не знает, мэм, – сказала она, опустив голову. – Его оставили на кухне ночью, никто не видел, кто это сделал.

– Понятно. – Селия повертела в руках странное послание. – Сегодня утром я надену голубое платье в полоску.

– Да, мадам. – Агнес поспешила достать платье из гардероба, а Селия свесила ноги с кровати.

Она снова взяла письмо с подноса и подошла к камину. Огонь еще не разожгли, но угли уже слегка тлели. Селия поворошила их кочергой, угли разгорелись чуть ярче, и уголок письма занялся. Бумага сгорела, и Селия отвернулась от камина. Нет уж, больше всякая романтическая чушь ее не интересует.

И все-таки она весь день гадала, кто мог отправить послание. Почерк ей незнаком, но это ничего не значит. Кто же автор письма?

Возможно, это хитрые уловки матери. Селия вполне допускала, что Розалинда намекнула кому-нибудь из джентльменов написать нечто подобное, а все сентиментальности могли быть взяты из поэтического сборника. Мама – крайне изобретательная сваха. Но кого она взяла в союзники?

Лорд Уорфилд, безусловно, слишком стар, да он ее толком и не замечает. Уж его-то, во всяком случае, пригласили не для того, чтобы заинтересовать Селию. Она знала, что лорд Уорфилд с Маркусом проводят много времени в кабинете, обсуждая какой-то железнодорожный проект, и лорд лишь иногда присоединяется к остальным гостям.

Их сосед лорд Сноуден, вероятно, вполне подходящий для брака джентльмен. Просто Селия никогда не рассматривала его с такой точки зрения и очень сомневалась, что интересна ему. Мистер Пиктон-Льюис – человек ученого склада ума, совсем не похоже, чтобы в его душе жила поэзия, даже плохая поэзия. Зато лорд Уильям очень даже способен написать такое письмо, а также мистер Чилдресс и даже, пожалуй, лорд Марбери. Мистер Чилдресс особенно внимателен к Селии. А уж если быть до конца откровенной, то нельзя полностью исключать и женатых джентльменов. Селия заметила, что некоторые из них время от времени на нее поглядывали, словно гадали, к какой категории вдов она относится.

О, и еще есть мистер Гамильтон. Селия усмехнулась, представив, как Энтони Гамильтон, холодный, изысканный повеса, способный заполучить любую женщину, лишь щелкнув пальцами, пишет подобное письмо не кому-нибудь, а именно ей!

Но вечером на подушке обнаружилось еще одно послание, а утром на подносе – третье. Теперь, обуреваемая неподдельным любопытством, Селия убрала письма в свое бюро, как только горничная вышла. Такие примитивные, банальные, в них нет ничего остроумного. Они раздражали ее почти так же сильно, как и льстили.

«Дорогой сэр.

Я с большим изумлением прочитала ваши послания. Ничего удивительного, что вы не указали своего имени – это ни к чему, если вкладывать в послания столь мало усердия. Любой стихотворный томик содержит подобные сентиментальности. Если мне захочется почитать стихи, я просто спущусь в библиотеку. Поскольку вы не можете сказать мне ничего оригинального, анонимно или нет, прошу, избавьте нас обоих от необходимости переписываться. С. Б».