Правила выживания в Джакарте

— А что ты там такое вкусное ешь? — резво спрашивает Боргес.

Кирихара смаргивает: еще секунду назад в эфире было только одно чавканье, но вдруг начинаются активные разговоры, и это напоминает, что он здесь настолько не один, насколько это вообще возможно.

— О! — с набитым ртом восклицает Рид по громкой связи. — У нас за соседним кустом ребята из Триады сидят, к ним доставка приехала.

Идет второй час, как они сидят в машинах в засаде. Было решено брать его по дороге в аэропорт: дом взорвать, как Хамайму, получилось бы только прицельным выстрелом из РПГ с соседнего холма. Ни РПГ, ни уверенности в том, что РПГ не пробьет чемодан с оттисками, у них уже не было.

— Хорошая идея, — соглашается Зандли. — А на какой адрес заказывать?

— Переместитесь за соседний куст, — предлагает кто-то.

— Там тоже стоит какая-то тачка, — отвечает Рид. — Без опознавательных знаков. Эй, ребят! Эй! — Его голос удаляется.

— Помоги нам Господь… — вздыхает Салим.

— Нет, ну если Господь и решит кому-то здесь помочь, — простодушно отзывается Боргес, — то у нас, в смысле у вас, самые большие шансы из всех. Все крестики надели?

Салим вздыхает еще раз — на этот раз громче, экспрессивнее, чтобы ничего больше не говорить. Звучит так, будто бы у него не крестик, а тяжкий крест, и Кирихара никогда не сможет его понять — только посочувствовать.

— Это «Тигры», — Рид материализуется обратно в эфир. — Я уже забыл, что они реально существуют.

— Это те, которые нас Картелю сдали? — уточняет Боргес.

— Не, Бо, то были «Желтые», а эти «Пурпурные».

— Блин, мы когда с ребятами были в Шанхае, умудрились поссориться сразу с тремя бандами: с «Изумрудными Тиграми», «Яростными Тиграми» и с «Желтыми», но не этими, а другими. И каждые ж себя тиграми называют! Поди разберись с…

— Боргес, давай без историй? — Кирихара не то чтобы очень хорошо знает святого отца Салима, но готов поклясться, что тот массирует переносицу рукой, в которой зажата сигарета.

В знак понимания Рид громко прихлебывает колу в микрофон, а потом с наигранным разочарованием спрашивает:

— Тебе не нравятся крутые истории Бо?

— Решительно нет, — фыркает Салим. — Не забивайте эфир.

Рид не слушается:

— Понятно все с тобой. — На несколько секунд он замолкает, но никто даже не успевает отпраздновать это событие. — А тебе, Кирихара?

— А я здесь, простите, при чем? — Кирихара прислоняется плечом к дверце.

— Слушай… а что на тебе сейчас?

— Ты же видел с утра, — не особо понимая, но смутно предчувствуя подвох, говорит Кирихара.

Вот сейчас он бы от вина не отказался. Он не очень представлял, как справится с этим на трезвую голову.

— Ага, отличненько, так вот… я медленно расстегиваю твою рубашку…

И вот с этим.

Боргес прыскает и косится на Кирихару, на заднем плане в динамике матерится Салим, Рид не смеется — невозмутим и обстоятелен, — и в следующий раз Кирихара трижды подумает, прежде чем целоваться с человеком, за восемьдесят процентов шуток которого становится стыдно.

— Пуговицу за пуговицей…

— Рид, заканчивай, — бурчит Салим.

— Мы не хотим это слышать, — вторит ему Зандли.

— Целую твои ключицы…

Кирихара тоже невозмутим и обстоятелен. И сейчас он невозмутимо сгорит со стыда. Господи, к этой линии подсоединено человек четырнадцать, если Кирихара умеет считать.

— Спускаю рубашку с плеч…

Кстати говоря, о плечах.

Кирихара нагибается к микрофону и отвечает:

— Я медленно давлю на рану на твоем плече. — А потом абсолютно спокойным голосом добавляет: — Ты орешь от боли, а потом затыкаешься.

Рид несколько секунд молчит, а потом выразительно, по буквам произносит:

— А-у-ч!

— А мне нравится, продолжай, — передумывает Салим.

Рид тут же реабилитируется:

— Нирмана, следи, чтобы он держал руки на виду.

Боргес раскатисто смеется — у него низкий грубый голос, и, когда он хохочет, его смех перекрывает любые другие звуки, — а потом предлагает:

— Сэл, мужик, признавайся: входит ли в топ-3 твоих эротических фантазий причинение Риду бо…

— Эй, американец, — просит Салим, — выгони здоровяка из машины.

— Ты разбиваешь ему сердце, — снова вмешивается Рид, которому однозначно очень скучно. — Если ты думаешь, что раз Бо большой, то ты можешь говорить о нем что угодно, потому что он не обидится, то ты не прав!

— Да, Сэл, у меня чуткое сердце! И у меня болит вот тут. — Кирихара видит, как Боргес прикладывает к своей огромной накачанной груди огромную широкую ладонь, а потом понимает, что Салим этого не разглядит, опускает тонированное окно «Хаммера» и повторяет: — Вот тут болит, Сэл!

У Кирихары в голове до сих пор не укладывается, как в одном человеке могут умещаться безобидный плюшевый медведь, беспощадная машина для убийств, великолепный лидер и командир и генератор тупых шуток совместного с Ридом авторства.