Правила выживания в Джакарте

Не смотря в сторону Рида, Басир медленно опускается в большое кожаное кресло, на фоне которого кажется еще меньше. Свет из окна разукрашивает эту картину в королевские золотые тона.

— Ничего не хочешь сказать? — Крючковатый нос Басира брезгливо дергается, когда они наконец-то пересекаются взглядами.

— Хочу. Кормите ужасно, воды горячей нет. — Рид улыбается и слизывает кровь с треснувшей раны на губе. Два раза убить его не смогут, а нагадить на чужую гордость перед тем, как откинуться, — дело святое. — Видал я обслуживание и получше.

Вспомнить хотя бы Антофагасту, где у него были вид на тихоокеанский берег из окна, виноград на завтрак и жена взявшего его в плен мудака.

— Впрочем, в условиях похуже тоже бывал.

Привет Мар-дель-Плате из две тысячи четырнадцатого, где Рида неделю держали без еды.

— Не сомневаюсь, — вздыхает Басир и сцепляет руки в замок на столе. — Итак, что тебя привело обратно в мой город?

Риду интересно: какой из сотни подвохов, которые можно вложить в эту фразу, подразумевает этот старый хрыч, — но виду он не подает. Только вытирает грязь с ботинка о роскошно выглядящий — выглядевший, потому что уже нет, — ковер и ведет плечами. Плечи болят. Его заковывают в наручники, когда выводят из подвала; отекшая от ударов лопатка привыкает к особо болезненному положению, но каждый раз воет с новой силой, когда он пытается размять затекшую спину или руки.

Возможно, Басир пытается понять, давно ли епископ ввязался в гонку за оттисками: случайно ли он впряг Рида в это дело или тот стал приглашенной звездой, выписанной на этот конкурс талантов специально из-за границы?

Самым безобидным здесь кажется — вот же скука — сказать правду, и Рид, пытаясь найти оптимальное положение для своего ноющего во всех местах тела, тянет:

— Переговоры с одними партнерами закончились неудачно — вот и решил взять отпуск и съездить домой на пару деньков.

Единственный минус: за витиеватой метафорой Басир может догадаться, о ком идет речь, совершить своей рукой в перстнях один звонок — и вот Рид уже снова отстреливается от своих очаровательных друзей (если считать искусственный глаз Руссо очаровательным).

Единственный плюс: скорее всего, к моменту приезда «Вольто» Рид будет находиться к земному ядру чуть ближе, чем сейчас.

— Любишь наживать себе врагов, мальчик?

Рид — да, Рид любит, с Ридом все понятно. Вот что неясно, так это почему все люди за шестьдесят так любят называть окружающих мужиков мальчиками.

Ольберих Басир относится к нему как к мелкому пятну на хорошем дорогом ковре — мешает, раздражает, но в любой момент можно сдать в химчистку. Рид для него — мелкая помеха в плане. Тот пацан дядюшки Эчизена, которого плохо воспитали.

— Это не я, так случайно получается, — заявляет Рид и ни капли не врет.

— Видимо, любишь… раз зачем-то пришел ко мне без приглашения.

Ага, думает тот. Пятно на ковре. Точно.

Под барабанную дробь и фанфары они добираются до основной темы разговора.

Спокойная уверенность Басира только подтверждает то, о чем Рид думал три дня в подземельях этого замка: слив про скрижали — дезинформация. Простой и гениальный план из тех, которые никак не даются самому Риду: пустить утку насчет местоположения оттисков и подождать, кто явится на огонек.

Рид хмыкает себе под нос.

Трудно сказать, ждет Басир чего-то или просто выдерживает интригующую паузу, но Рид решает промолчать. Диалог сворачивает на очень опасную дорожку. На словах епископ отказался от гонки за оттисками — и вот на следующий же день Рида, всего такого красивого, ловят с поличным прямо над не успевшим остыть трупом неудавшегося ограбления.

Рид работал на епископа десять лет. А требуется-то всего-навсего сложить два и два: Рида, стрелявшего во славу божью в порту, и Рида, грабившего при поддержке анонимных доброжелателей Хамайма-Тауэр. Додуматься смог бы даже Шестакофф Андрей: Рид здесь был из-за епископа и для епископа.

— Я о тебе кое-что слышал, юноша. — Басир совершенно расслабленно достает из внутреннего ящика стола блестящий портсигар, бликует им в лучах солнца и кладет рядом с пистолетом. На столе Рид замечает красивую, инкрустированную камнями гильотину в резной подставке. — Но даже если половина из этих разговоров — правда, сомневаюсь, что ты смог бы забраться так высоко в Тауэр в одиночку. Расскажешь, с кем ты был?

— Я что, выгляжу как самый компанейский парень в Джакарте? Один, конечно, — тут же отвечает ему Рид. — Я вообще работаю один. Всегда особняком. Хожу бобылем. Никому не доверяю. Как Бэтмен.

Сам отключил тепловизоры, сам влез через окно, сам подорвал сейф, сам спрыгнул с крыши, сам кинул себя на растерзание охране, да, Кирихара?