Правила выживания в Джакарте

Узкий силуэт черным вырезанным пятном зияет на фоне пронзительно-голубого неба за панорамными окнами. Солнечный полдень высвечивает идеально подогнанный темно-серый костюм в тонкую полоску, сложенные за спиной руки, немного по-старчески сгорбленную спину. На фоне окна он кажется фигурой… Рид почти готов сказать, что внушительной, но это неправда. До «внушительной» ему не хватает сантиметров двадцати в росте и пятнадцати в плечах.

Маленький, сухой старичок на самом верху Хамайма-Тауэр — своего орлиного гнезда.

Басир долго молчит, рассматривая кишащий жизнью город внизу. Рид не видит его лица. Ну и хорошо, изможденно думает он, ведь недаром в Джакарте есть поговорка, что увидеть лицо Ольбериха Басира — к смерти.

Хотя в этом кабинете для Рида абсолютно все приметы будут к смерти.

— Пусть сядет, — не оборачиваясь, говорит Басир. У него оказывается скрипучий, неприятный, сухой голос. Девантора пихает Рида к одному из стульев за стеклянным конференц-столом. Стол тоже новый, а Девантора попадает Риду по сломанным ребрам исключительно специально. Рид не шипит от боли только из принципа, но на стул все равно унизительно падает, не удержавшись на ногах и прижимая руки к потревоженному боку. — Налейте ему воды.

Девантора закатывает глаза, но делает небрежный пас рукой. Из-за колонны удивительно незаметно для своих габаритов выскальзывает огромный белый громила. С несуразным изяществом он откупоривает графин, почти беззвучно наполняет из него стакан с водой — Рид сглатывает пересохшим горлом — и с несуразным почтением, будто перед гостем, аккуратно ставит перед ним стакан, прежде чем снова исчезнуть.

— Вот это вы расщедрились, — надтреснутым голосом шутит Рид, — я бы еще не отказался от…

Девантора с размаху бьет его по уху, и окончания своих слов Рид не слышит — все тонет в звоне. Мир на секунду темнеет, а когда Рид усилием воли выталкивает себя обратно в реальность, Басир уже отворачивается от окна и смотрит прямо на него.

У главы Картеля Восхода, легенды криминального мира Джакарты, оказываются зачесанные назад редкие седые волосы и непропорционально большая голова с крупным носом и кустистыми бровями. Но самое примечательное на этом лице — глаза — напрочь перекрывают весь комический эффект. Глубоко посаженные, неприятно светлые, с тяжелым взглядом, от которого хочется отвернуться. В них нет ничего старческого. Ничего немощного.

Глаза убийцы, думает Рид, катая привкус крови на языке. Несмотря на маленький рост и несуразную внешность, Ольберих Басир производит гнетущее впечатление. Такие не стареют.

— Девантора, — произносит Басир, продолжая смотреть на Рида. Отвернись, думает Рид, не отводя взгляд чисто из принципа, ты противный. У властелинов зла не должно быть таких смешных бровей.

Девантора за спиной Рида тянет лениво и насмешливо:

— Босс?

Типичные злодеи. Риду хочется хмыкнуть, может, даже ухмыльнуться. Если с первым проблем никаких, то второе вызывает явные затруднения: губа у него разбита и звенит от приливающей крови каждый раз, когда он пытается выдать какой-то звук.

— Вернешься через пятнадцать минут. — Басир наконец отворачивается, и, к своему стыду, Рид чувствует облегчение.

Басир неспешно, чуть пошаркивая, подходит к своему столу и, судя по звуку, выдвигает ящик.

Дальнейшая картина не предвещает ничего приятного. Перед душевным разговором за бокальчиком коньяка пистолет на стол не кладут.

Рид моргает, и рассеченная бровь отзывается болью. Интуиция не звенит, а истошно трезвонит, как Квазимодо в колокола Нотр-Дама, раскачиваясь на железном языке.

— Клееночка не нужна? — весело спрашивает Девантора.

Только он во всем Картеле может себе позволить так разговаривать с Басиром. Про то, что Басир выдал ублюдку карт-бланш на любой каприз, знала вся Джакарта. Если бы не откровенно индонезийская морда Деванторы, Рид бы предположил, что он любимый внучок старика.

Басир смотрит в его сторону несколько секунд, соскальзывает взглядом на сидящего рядом Рида, а потом говорит:

— Не пригодится. Вызови водителя и подготовь автомобиль.

С одной стороны, это значит, что сейчас в Рида стрелять не собираются, — ну, либо Ольберих Басир так небрежно относится к своим коврам и абсолютно не боится их запачкать.

С другой — это значит, что в Рида не собираются стрелять сейчас. Девантора и автомобиль в одном предложении не означают дружественную поездку, а эти пятнадцать минут Басир не собирается тратить на инструкцию, как правильно делать канапе.

— Окей, принято, — растягивает по нотам Девантора.

Дверь закрывается, щелчок звучит судьбоносно, как стук молотка после фразы: «Приговорен к смертельной инъекции». Справедливо: Рид не питает особых надежд по поводу своего будущего. Теперь, после трех дней в подвале Хамайма-Тауэр и откушенного уха у одного из решивших несмешно пошутить ребят, уж точно.

— Итак, мальчик… — После таких слов обычно говорят что-то в духе «передай привет парню, который попытался развести меня в девяносто восьмом».