Правило крысолова

— Да как же вы можете?! — заверещала Марина, вскочила, заметалась по комнате и вдруг бросилась перед сидящей бабушкой на колени. — Она! Она… Женщинам нетрадиционной ориентации, понимаете, им нельзя воспитывать детей! Она затравила меня, она разрушила мою семью, она практически подложила Ханну в постель своему сыну! Она!.. А потому что племянница ей очень нравилась! Вы бы слышали, как они смеются по утрам, эти их завтраки — две полуголые женщины в полпятого утра с кофейником на балконе! А полнолуния?! О, эти полнолуния! Жильцы верхних этажей дважды вызывали милицию, потому что они лазили на крышу и выли там — дама преклонного возраста, профессор, и взбесившаяся эротоманка!

— Мы пели, — спокойно заметила Ксения, закуривая.

— Дай-ка и мне сигаретку, — вдруг попросила бабушка.

— Иди сюда, — похлопал себя по ноге дядя Макс. Дождался, пока Марина неуверенно поднимется с колен, подойдет, виновато потупившись. Поднял одной рукой ее лицо за подбородок вверх, а другой залепил сильную пощечину.

— Прекрати обсуждать личные привязанности моей матери, сколько раз говорить. — Он дернул первую жену за руку, усаживая рядом с собой.

— И мне еще говорят здесь о садизме?! — воскликнула Лада.

Ксения затянулась, подошла к бабушке и отдала ей раскуренную сигарету. Я допила сок из бокала и разгрызла не растаявший кусочек льда. Дедушка Пит погрозил Максу пальцем. Мама открыла рот и сильно сжала руку отца. Он выдернул руку и подул на следы от ее ногтей.

— Что вы добавляете в сок? — спросил инспектор Ладушкин, восхищенно поцокав языком.

— Мария, я забыла, сколько у тебя комнат? — спросила бабушка.

— А? Что?.. — Мама таращит глаза. Она ничего не понимает.

— Я спросила, сколько у тебя комнат.

— Три. Да, три, — кивнула мама.

— Хорошо. Я хочу кое-что сказать. Прошу отнестись к моим словам с вниманием, потому что я устала. Скажу и пойду отдыхать. Так что не переспрашивайте и не начинайте громких потасовок. Дети Ханны — брат и сестра. Мальчик и девочка. Они всегда росли вместе. Никто их не разлучит. Есть предложения о дальнейшей совместной судьбе детей? Совместной, — повторила бабушка.

— Они от разных отцов, — дернула плечиком Лада. — Не думаю…

— Что вы на эту тему думаете, мы уже знаем. Хочу предупредить. Никто детей не найдет и не разъединит. — Бабушка многозначительно посмотрела на инспектора. Инспектор сделал честные удивленные глаза и развел руками. — Любая попытка обнаружить детей с привлечением работников из органов только разозлит меня. Не советую этого делать, потому что злая я становлюсь опасной.

— Я не понимаю, — пролепетала Марина, посмотрела мокрыми от слез глазами на дядю Макса, не заметила в его взгляде осуждения и осторожно продолжила:

— Кто же тогда займется этими несчастными детьми? Даже если они в прекрасном заграничном пансионате или в частном детском доме, семью никто не заменит! Почему вы спросили про квартиру вашей дочери?

— Да, почему? — возбудилась мама. — Ты никогда не доверяла мне ухаживать даже за котенком! Ты отобрала Ингу, ты…

— Я спрашивала про квартиру, чтобы узнать, насколько она пригодна для проживания там детей. Про квартиру, а не про тебя, успокойся. Три комнаты — это хорошо. Тебе придется переехать в однокомнатную Инги.

— Что? — опешила мама.

— Да. Потому что детей возьмет себе на воспитание твоя дочь и моя внучка Инга.

Хорошо, что я догрызла кусочек льда и не подавилась, потому что вздох застрял у меня в горле.

— А кто же будет жить в шикарной квартире Ханны? — прищурилась Лада.

— Дети, — встала бабушка. — Через несколько месяцев, когда все знакомые мужчины Ханны перестанут звонить. Или когда Лора и Антон вырастут и захотят попробовать, какова она, жизнь вдали друг от друга, в одиночестве. Что ты скажешь, Инга?

Мне очень хотелось фыркнуть и назвать ее предложение “бредом собачьим”, потому что представить себя мамочкой двоих почти взрослых людей никакое воображение, даже изрядно уже сегодня травмированное странной посылкой, мне не позволяло. Я пожала плечами. Неуверенно улыбнулась. Посмотрела на свои руки, потом на босые ноги. Мои застывшие родственники не отводили от меня напряженных взглядов и, казалось, перестали дышать, чтобы лучше слышать стук моего колотящегося под банным махровым халатом сердца.

— Ну, что тут можно сказать… — Я покосилась на бабушку.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула она. — Значит, мускат? Неси!

Пришлось опять приложить усилия, чтобы тронуться с места.