Правитель Аляски

Поскольку король Камеамеа столь жёстко и определённо выразил свою позицию в отношении дальнейших отношений с Российско-Американской компанией, задерживаться на острове Гавайи особого резона не было, и «Открытие» взяло путь на Гонолулу.

Когда они вошли в сопровождении местных лоцманов в гавань, Тараканов не нашёл здесь никаких изменений. «Кадьяк» по-прежнему лежал на мели на правом борту, близ восточного берега бухты.

Верховодивший в порту Джон Янг встретил появление русского корабля с настороженностью, но, узнав, что они прибыли лишь для того, чтобы забрать оставленных в селении промышленников, сменил гнев на милость и даже распорядился оказать русским морякам всяческое содействие в эвакуации с острова их людей.

Что же касается застрявших в Гонолулу бедолаг, то большинство со слезами на глазах встречали своих сородичей: их жизнь на острове, несмотря на благодатный климат, была весьма безрадостной. Оставшись без прикрытия могущественной компании, они оказались в положении изгоев, которыми каждый готов был помыкать как ему хочется. Приходилось трудиться и на обработке плантаций, принадлежавших местным вождям, и на строительстве зданий на землях, уступленных Камеамеа английским чиновникам и американским торговцам, причём работать не за жалованье, а лишь за харч.

Тимофею Тараканову довелось выдержать напор и прямо противоположных эмоций: некоторые из страдальцев кляли его за то, что он слишком долго организовывал отправку сюда компанейского корабля.

Лишь несколько сандвичанок, заменивших задержавшимся в Гонолулу промышленникам оставленных в Ново-Архангельске жён-алеуток, искренне горевали по поводу предстоящей разлуки с полюбившимися бородачами. Да и временным мужьям нелегко было расставаться с пылкими южанками. Тараканов, помогавший товарищам доставлять к кораблю нехитрый скарб, с искренним сочувствием наблюдал за бередившими его сердце сценами прощания. Сандвичанки, заливаясь слезами, висели на шеях своих русских приятелей, хватали их за руки, не давая сесть в шлюпку, некоторые сопровождали шлюпку на своих туземных лодках до стоявшего на якоре корабля и тоже пытались подняться по трапу. По приказу лейтенанта Подушкина матросы преграждали им путь, и отчаявшиеся добиться своего женщины с жалобным криком бросались с трапа в воду.

— Ишь, какие они привязчивые! — с явной симпатией к безутешным подругам уходящих с острова русских комментировали эти сцены матросы «Открытия». — Да была б у меня такая горячая девка, я б на другую и не посмотрел.

И потому никто, даже командир корабля, не перечил Алексею Однорядкину, заявившему, что без своей полюбовницы уехать он отсюда не может, и каждый радовался, когда счастливая избранница Однорядкина, попрощавшись с родными и подругами, поднялась на палубу «Открытия».

Завершив сборы всех людей компании в Гонолулу, «Открытие» направился к острову Кауаи.

Остров Кауаи,

апрель 1818 года

За месяц плавания от Ново-Архангельска к Сандвичевым островам Тимофей Тараканов постарался поближе сойтись с командиром «Открытия» лейтенантом Подушкиным. Лейтенант узнал от него о всех обстоятельствах, приведших к изгнанию с острова отряда Шеффера. Лейтенант загодя был убеждён, что в немалой степени незавидный финал так славно начатой операции предрешился из-за особенностей характера доктора Шеффера и свойственного ему авантюризма.

Не раз и не два лейтенант Подушкин, пригласив Тараканова в свою каюту, досконально расспрашивал об их жизни и делах с доктором Шеффером на Кауаи, и Тараканов не считал нужным что-либо утаивать от располагавшего к себе лейтенанта. Почти всегда при этих беседах присутствовал и штурман Клочков. Тараканов упомянул им, что там, в селении Ваимеа, у него осталась молодая жена, которую он крепко любит. Он с дальним прицелом откровенничал с флотскими офицерами: Тараканов пока не знал, как поступит, увидевшись с женой, но на всякий случай готовил собеседников к тому, чтобы они поняли мотивы его будущих действий и не устраивали из-за этого переполох.

«Что же вы собираетесь делать, Тимофей Осипович? — спрашивал его Подушкин. — Заберёте сандвичанку с собой?» — «Ежели не разлюбила меня, так, может, и заберу, — уклончиво отвечал Тараканов. — Встретимся — посмотрим, как нам дальше жить».

Король Каумуалии узнал русский корабль, на палубе которого ему некогда был торжественно вручён русский флаг и где он подписал акт с просьбой о российском подданстве. Но теперь король не спешил подняться на его борт и направил сначала одного из своих министров для выяснения, зачем русские вновь пожаловали сюда. Король, должно быть, сразу успокоился, услышав от вернувшихся на берег посланцев, что русские всего лишь хотят забрать оставленных на острове своих людей, и пригласил визитёров посетить его резиденцию.