Правитель Пустоты. Дети песков

Едва оказавшись перед немолодым разгоряченным офицером, чье красное суровое лицо с нахмуренными седыми бровями больше всего напоминало маску какого-то злого духа, Манс без промедления начал частить на изегоне, пытаясь перекричать стоявший шум. Воин не сразу распознал в замершем перед ним юноше члена правящей семьи Бархана и в первое мгновение даже хотел машинально оттолкнуть его в сторону, чтобы не мешался, но в светлых глазах быстро промелькнуло узнавание, и он поспешно опустил плеть.

Они говорили быстро, и уже через минуту Манс что-то резко бросил напоследок и отступил от офицера, проводившего сына правительницы обеспокоенным взглядом.

Юноша же, резко дернув профессора за руку, отбежал к ближайшей стене.

– Что здесь происходит, Манс? – нервно спросил Ашарх. – Ты можешь объяснить мне? Какое нападение? Откуда столько военных и вся эта паника?..

– На город напали, – серьезно ответил юноша, крепко сжав плечо профессора. – Обыкновенно это ingura! Но теперь здесь чужаки… Красная кожа, огонь!

– Ифриты! – в волнении воскликнул Аш.

– Что им здесь надо? – сразу же спросил Манс.

– Я не знаю! Но имперцы всегда жаждали отыскать мифический народ, скрывающийся в пустынях. Они веками выискивали ваши города, и вот… Кажется, им это удалось… Вопрос лишь в том, как?

Приятели обменялись тревожными взглядами.

– Большая часть жители идут в Дикие тоннели. Там можно укрываться, – чуть громче произнес юноша. – Те, кто могут держать оружие, надо идти к рынку. Там битва.

– Куда идем мы?

– Я не хочу бросать мой народ. Там на площади сражаться хетай-ра против врага, которого они никогда не видеть раньше. Я могу сражаться, я должен помочь им, – с трудом проговорил Манс, сжимая рукоять одного из своих ножей на поясе.

– Ты с ума сошел?! – мгновенно воскликнул профессор. – Имперцы – лучшие воины на всем материке! Они безжалостны, сильны и жестоки! Вся их жизнь – это сражения и битвы!.. Лезть к ним с парой костяных кинжалов – это просто самоубийство!

– Не надо недовоаценивать мой народ! – серьезно процедил юноша. – Мы умело обращаемся с оружием, мы имеем яды. Никто не сравниться с хетай-ра, когда мы окружены песком – это наша стихия!.. Эти чужаки пришли в наш дом, и тьма Бархана поглотит их!

– Манс, тварь тебя сожри!.. Ты ведь ничего не знаешь об ифритах, об их магии и возможностях!

– Зато ты знаешь! – неожиданно оборвал собеседника Манс. – Если ты хочешь быть полезный, то должен рассказать об этих ифиритах матриарху и Бартелину! Это может помочь в обороне!

– Возможно, ты в чем-то прав… Но где сейчас вообще матриарх и ее супруг? Как их найти, когда вокруг творится такое безумие?!

– В центаральный гарнизон здание. Это рядом с рынок. Мы должны попасть туда! Нельзя терять время!..

– Если мои знания действительно могут помочь Бархану… Кажется, у меня просто не остается выбора, как поступить, – с тревогой в голосе пробормотал Ашарх, спешно вытягивая из мешка обернутый в ветошь гладиус и сдергивая с него изорванную ткань.

Манс сразу же развернулся и быстрым шагом направился в ту часть главного коридора, которая вела к рыночной площади. И Ашарх немедля поспешил следом, чувствуя, как сердце барабанит у него в груди, а ладонь, сжимавшая меч, потеет.

Вместе с ними двумя по темному широкому тоннелю торопились еще многие мужчины и женщины, решившие прийти на помощь защитникам Третьего Бархана. Пока Манс и профессор скользили во мраке, расцвеченном редкими порослями фосфоресцирующего мха на стенах, по пути им встречалось множество встревоженных горожан, спешивших скорее покинуть зону, где разворачивалась битва между чужаками и хетай-ра. Глаза их были испуганно распахнуты, рты искажены в пугающих гримасах, и они бежали в сторону Диких тоннелей, где можно было укрыться и спрятаться в надежде на то, что этот кошмар скоро закончится.

Вскоре за спинами замолк шум, который царил возле прохода в жилую пещеру. В какой-то момент горнисты оборвали свою пронзительную песнь, и тогда хорошо стало слышно любые звуки в длинном коридоре. Среди топота множества ног, чьих-то испуганных выкриков, хрюканья брошенных посреди дороги животных можно было различить пульсацию битвы, которая разыгралась впереди. И с каждым шагом все явнее становились звуки хлестких ударов, отчетливого треска, гудящего жара, неясных приказных окриков, глухих падений и плевков. Ашарх не видел почти ничего перед собой из-за полумрака, но зато мог на слух различить все, что ждало его в сотне метров впереди. Он слышал хриплые слова воззвания к богине, гул магии, рождаемой в подземелье, пронзительные крики раненых, отдельную ифритскую ругань и звон бьющегося стекла, когда металлическое оружие имперцев сталкивалось с хрупкой броней пустынного народа. И, когда в нос профессору бросился тяжелый тошнотворный запах паленой плоти, принесенный дуновением ветра, он ощутил, как в одно мгновение взбунтовалась вся его внутренняя суть. Все его естество и чувство самосохранения вопили о том, что нельзя было следовать туда, откуда доносилась такая мерзкая вонь и ужасающие звуки.