Правитель Пустоты. Дети песков

А после произошло невероятное. Песок в нескольких местах дрогнул и выпустил из своего плена сгорбленные фигуры ифритов, которые отчаянно прорывали себе путь наружу руками и оружием. Вокруг многих из них гасли яркие огненные щиты и сферы, которые, видимо, и уберегли их от верной гибели под песчаными завалами. Имперцы, с головы до ног облепленные пылью и песчинками, ожесточенно откапывали себя и выбирались наружу, помогая и другим соратникам. И с каждым мгновением все больше и больше краснокожих воинов появлялось из-под песка, а в какой-то момент один из участков боковой стены с грохотом обрушился, явив рваный провал, мгновенно исторгнувший из себя целый водопад песка. А следом за ним из дыры вывалился в тоннель целый отряд ифритов, которые то ли взрывчатыми смесями, то ли своей огненной магией сумели раздробить кусок стены и так же сбежать из песчаного плена.

– Залмар милостивый, этого просто не может быть… – с ужасом проговорил Ашарх, не веря собственным глазам.

Все слухи о невероятной стойкости имперских солдат, которые сражались без устали и выживали в самых непереносимых условиях, в один миг всплыли в голове профессора. И теперь он испугался по-настоящему, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

– Ewan’Lin… Как им удалось выжить?! – прохрипел Манс, хватаясь за голову.

Хетай-ра вокруг сгрудились в тесную кучу, пребывая в суеверном ужасе. Прямо на их глазах заживо погребенные воины без каких-либо увечий и ран появлялись прямо из-под песка, будто мстительные призраки. И они явно горели желанием поквитаться за такое негостеприимство.

– Dzha-sharahat’ta! – пронзительно завопил откуда-то слева один из офицеров хетай-ра.

Его крик взвинтился в воздух и рассеялся между потерянными и испуганными солдатами, замершими на своих местах. Они переглядывались, будто пытаясь понять, нужно ли было им следовать приказу обезумевшего от страха командира.

– Dzha-sharahat’ta! – повторный окрик офицера разнесся по коридору.

И только тогда первые солдаты неуверенно сдвинулись со своих мест, разворачиваясь и бросаясь прочь в темноту тоннеля. Манс тоже схватил профессора за руку и потянул его в обратном направлении, подальше от поля битвы. Сражение было проиграно, и все, что оставалось делать выжившим защитникам Бархана, – лишь бежать.

– Отступать! Нужно отступать! – безостановочно твердил юноша, поторапливая Ашарха, который, путаясь в собственных ногах, едва поспевал за своим приятелем.

– Мы не спасемся от них! – отчаянно выдохнул преподаватель, стараясь не оглядываться себе за спину. Там позади уцелевшие и выбравшиеся из-под песка имперцы, заметив, как хетай-ра малодушно сбегают с поля боя, бросились в погоню, намеренные расквитаться с противниками.

Рассеявшись по всей ширине главного коридора, пустынники, тяжело дыша, попеременно то опережая друг друга, то подгоняя соратников пронзительными выкриками, торопились затеряться в темноте и добраться до эвакуационных тоннелей, где уже должны были собраться жители со всего Бархана. Большая часть дееспособных солдат хетай-ра оказалась отсечена песчаной насыпью от своих соплеменников и ифритов, а за то время, которое бы им понадобилось, чтобы проложить дорогу сквозь неожиданную преграду или же чтобы пробежать через весь полис, имперцы давно бы успели захватить половину города. Теперь подмоги ждать было неоткуда, и исчерпанный магический запас не оставлял даже малейшей надежды на победу.

Ашарх бежал наравне со всеми остальными, чувствуя лишь соленый привкус крови во рту и оглушительное биение сердца в груди. Он не позволял себе останавливаться или же тратить драгоценные мгновения, чтобы обернуться и еще раз увериться в том, что преследователи не отставали. Он и так знал, что имперцы дышали им в спину. Стремительные огненные сферы то и дело со свистом проносились мимо, врезаясь в стены или улетая вперед, тая в темноте. В какой-то момент одна из них со всей силы врезалась прямиком в спину того самого офицера, скомандовавшего отступление. Одежда загорелась на нем в считанные секунды. Перекинувшись на голову и взвившись рыжими языками, огонь охватил мужчину целиком. Он кричал так высоко и истошно, конвульсивно содрогаясь всем телом от чудовищной боли, что эхо разнесло этот вопль по всему тоннелю. И когда обгоревший труп остался лежать на каменном полу коридора, никто из солдат даже не обернулся взглянуть на него. Они боялись, что и сами могли за свое промедление стать мишенями для новых огненных сфер.

Когда впереди показались высокие арки, ведущие к Муравейнику и на дворцовую площадь, то в главном коридоре стало оживленнее: последние стражники и жители, еще не успевшие добраться до Диких тоннелей, торопливо спешили вдоль стен. Но стоило горстке выживших защитников, окровавленных и выдохшихся, появиться в зоне видимости, а одному из оставшихся офицеров несколько раз резко затрубить в сигнальный рожок, как тоннель начал стремительно пустеть. Горожане, поддавшись новому приступу паники, мгновенно хлынули в сторону врат, ведущих к Диким тоннелям. Больше ни у кого не было сомнений, что полис нужно покинуть.