Правители эпохи эллинизма

Тем временем Римляне справились с самыми большими трудностями в Союзнической войне, и теперь они через своего посланца Мания Аквилия аннулировали распоряжения и действия Митридата. Свергнутый каппадокийский царь был восстановлен на престоле, между тем как вифинский правитель Сократ пал жертвой вероломного убийства, инспирированного Митридатом. Уступчивость Митридата перед римлянами удивляла еще современников, но она станет понятна, если исходить из того, что царь не желал заслужить дурную славу правонарушителя в глазах всего мира. Однако, когда возвратившийся в свое царство Никомед IV совершил из Вифинии вторжение в Понтийское царство, терпению Митридата пришел конец. Он установил контакты с многочисленными властелинами Переднего Востока и даже с царями Египта и Сирии, а в своем тылу на восточной границе он располагал ценным союзником в лице своего зятя, армянского царя Тиграна. Кроме того, понтийский правитель широко использовал средства пропаганды, которая завоевывала для него симпатии не только жителей Малой Азии, по и всего греческого мира. Повсюду можно было обнаружить его эмиссаров, и не удивительно, что общественное мнение греков недвусмысленно приняло сторону Митридата.

В истории Митридатовых войн не следует упускать из виду, что царь и в политическом и в военном отношениях превосходил своих противников лишь до тех пор, пока они были предоставлены самим себе. Когда же римляне наконец собрались с силами и послали войско в Малую Азию, то тут же обнаружилось, что отряды понтийского правителя ни но вооружению, ни по дисциплине не могут равняться с римскими. По пока этот момент не наступил, Митридату приходилось иметь дело по преимуществу с наспех собранными провинциальными ополчениями, не выдерживавшими никакого сравнения с его собственным войском. Начало так называемой 1-й Митридатовой войны (89–85 гг.) отмечено поэтому непрерывной цепью римских поражений. Римское господство в Малой Азии развалилось как карточный домик. Были разбиты по меньшей мере четыре возглавляемые римлянами армии. Задержанного специальными посланцами Митридата в Митилене на Лесбосе проконсула Мания Аквилия протащили в цепях но городам Малой Азии, били розгами и в Пергаме замучили до смерти: передают, что ему будто бы влили в рот расплавленное золото. Греческие города Малой Азии отворяли Митридату свои порота и считали себя счастливыми, что избавились от власти Римлян. Наконец пал последний оплот римского владычества — город Стратоникия в Карии. За свое дружеское расположение к римлянам город этот жестоко поплатился, но тем не менее ему выпала и большая честь — выдать замуж за царя дочь одного из граждан по имени Монима. Но все это само по себе не было так уж важно; внушало опасение другое — то, что почти все без исключения греки с, так сказать, развевающимися знаменами переходили в лагерь понтийского царя.

Разрыв с римлянами, однако, не был еще непоправим, когда Митридат ужасным преступлением уничтожил всякую возможность примирения с ними. Всем наместникам во вновь завоеванных провинциях, а также магистратам свободных городов он приказал в течение 30 дней после составления царского рескрипта уничтожить всех италиков любого состояния — свободных, вольноотпущенников и рабов, безразлично — мужчин, женщин или детей. Трупы умерщвленных запрещено было хоронить. Доносчикам были обещаны вознаграждения, а тем, кто предоставит убежище объявленному вне закона или позаботится о погребении убитого, грозило суровое наказание. Этот кровавый «Эфесский эдикт» стал началом чудовищной резни в провинции Азии. Приказ исполнялся пунктуально: осквернялись убежища, где пытались спастись италики; повсюду — в домах и на улицах — разыгрывались такие душераздирающие сцены убийств, каких не было даже в худшие времена Пелопоннесской войны. Объявленных вне закона убивали везде и всюду; по большей части они становились жертвами беснующейся толпы, многие были убиты даже у алтарей, других бросали в море. Иногда кое-где пробуждались гуманные чувства, по их заглушал кровавый приказ, и порывы сострадания были утоплены в крови. Никто не чувствовал себя в безопасности даже на островах у западного побережья Малой Азии, и только Родос оказался неколебимым оплотом свободы и принял в свои степы многих беглецов-италиков.

Учиненное Митридатом жестокое избиение вошло в историю под названием «Эфесская вечерня» (88 г. до н. э.). По преданию, оно унесло 80 тыс. жертв. Если в одном из источников [Плут. Сулла, 24] указывается цифра в 150 тыс. убитых, то это — тенденциозное преувеличение. Но и 80 тыс. убитых — страшная цифра. Возникает вопрос, сознавал ли Митридат все общественно-политические последствия своего кровавого приказа? Не мог же он думать, что Рим оставит происшедшее без внимания! Слишком много семей и в Риме, и в Италии понесли утраты, и «величие римского народа» (maiestas populi Romani) потерпело большой урон не только в Малой Азии, но и во всем мире. Кто мог еще довериться римлянам, раз они не сумели воспрепятствовать столь чудовищному злодеянию?!