Правители эпохи эллинизма

Не следует недооценивать значения этой колонизации обширных пространств на Востоке. События показывают, что Селевк I и его наследник Антиох I, следуя Александру — своему великому идеалу, решающим образом старались содействовать эллинизации Передней Азии. И они добились успеха. Если македонянам и грекам удалось не только удержаться в течение многих десятилетий в Передней Азии, но и завоевать души местного населения, из числа которого многие приняли эллинскую культуру, то материальные основания для этого были заложены Селевком I. Эдуард Мейер в особенности подчеркивал тот факт, что от основания городов в Передней Азии решающий импульс к развитию получила прежде всего и главным образом духовная жизнь. В самом деле, известен целый ряд людей, которые прославились здесь как философы и ученые: стоик Диоген из Селевкии-на-Тигре (II в. до н. э.), его ученик Аполлодор, историк Агафокл, прозванный Вавилонским^{11}, далее, живший в I в. до н. э. историк Аполлодор из Артемиты, а также историк и географ Исидор из Харакса.

Впрочем, имен этих все-таки не так много, и с расцветом эллинистической науки в Александрии при первых Птолемеях они не выдерживают никакого сравнения. Именно в Вавилонии были чрезвычайно сильны традиции халдеев — они сохранились даже при Селевкидах. Так, к примеру, продолжало передаваться из поколения в поколение знание клинописи — оно угасло окончательно только в период ранней римской империи. Существенным было то, что македоняне, греки и коренное население жили вместе — в известной степени, стена к стене — во вновь основанных поселениях. Тем не менее македоняне долго еще не смешивались с инородцами. Лишь к концу III в. до н. э. местные элементы постепенно стали проникать в правящее сословие— так же, как это было в птолемеевском Египте.

Поскольку не существует никакой статистики, эти процессы трудно оценить во всей их полноте. Восточные божества, во всяком случае, с самого начала воздействовали на греков и македонян с удивительно притягательной силой. Эти последние верили, что в них, хотя и под чужими именами, они вновь обретали своих собственных богов. Женатый на иранке Селевк I сумел завоевать симпатии верхней прослойки как иранцев, так и вавилонян и других народов Передней Азии. Мы не знаем о каких-либо трудностях с коренным населением, не говоря уж о восстаниях в период его правления. Поведение Селевка предполагает высокую степень понимания и интуиции, и ему следует воздать посмертную славу за то, что он предвидел историческое развитие яснее, чем большинство его современников, включая даже Птолемея I, который привлекал местное население по большей части лишь к несению повинностей, а не к участию в управлении страной.

Благодаря территориальным приобретениям после битвы при Ипсе Селевк выдвинулся в ряд ведущих диадохов, его держава простиралась на огромном пространстве от границ империи Маурьев в Индии до Тавра, который отделял ее от державы Лисимаха. Множество народов проживало в государстве Селевка, и на всех них распространялась безграничная заботливость этого правителя. В своей внешней политике оп, однако, в 299/298 г. совершил примечательный поворот. Он был отмечен достижением взаимного согласия с Деметрием Полиоркетом и заключением в Россе (Северная Сирия) брака с дочерью «морского царя» Стратоникой. Как объяснить этот поворот? Очевидно, Селевк не простил Птолемею I, что тот занял Южную Сирию и отторг ее от державы Селевка, которому она должна была достаться по решению союзников. Но если Селевк намерен был добиться осуществления своих вполне обоснованных притязаний на Келесирию, ему была необходима прежде всего поддержка сильного флота, которым обладал кроме Птолемея лишь Деметрий Полиоркет.

Возможно, что первая жена Селевка, Апама, еще была жива в момент заключения второго брака. Существует почетный декрет города Милета в честь Апамы, относимый исследователями, по-видимому с полным основанием, именно к 299/298 г.^{12}. С другой стороны, двойные браки не были исключением в век диадохов. Впрочем, до реального подписания союза между зятем и тестем, по-видимому, не дошло. Почетный декрет, изданный городом Эфесом в честь некоего родосца Никагора, говорит «о дружбе», а не о союзе, что надо считать решающим фактом^{13}. Как бы там ни было, издержки за эту новую политическую комбинацию пришлось оплатить Плистарху, брату Кассандра: он был изгнан из Киликии, и сделано это было Деметрием. Селевк, естественно, с большой охотой приобрел бы для себя эту важную приморскую область, однако Деметрий не пошел навстречу его предложению и не отступился за деньги от Киликии. Деметрий также не отказался от финикийских метрополий Тира и Сидона, хотя для Селевка они были бы приобретением огромной важности, поскольку в них сходились большие караванные пути с Дальнего Востока, по которым доставлялись в район Средиземноморья изделия из Китая, и прежде всего шелк.