Правители эпохи эллинизма

Македония была потеряна, но у Деметрия оставались еще несколько греческих городов. Важнейшим из них был Коринф с его считавшимся неприступным кремлем Акрокоринфом. Афины при архонте Диокле (очевидно, в 287/286 г.) освободились от власти Деметрия. Пирен, вероятно, остался во владении македонян, и в этом не было ничего удивительного, поскольку флот Деметрия все еще был грозной военном силой. Деметрий смог спасти от разгрома в Македонии лишь 10 тыс. солдат, они были теперь на кораблях переправлены в Малую Азию. Но и здесь неудачи преследовали его по пятам. После нескольких неожиданных успехов Деметрия в самом начале, положение резко изменилось: сын Лисимаха Агафокл сумел оттеснить бывшего царя Македонии на восток, вследствие чего тот оказался отрезанным от своих греческих ресурсов.

Все попытки Деметрия закрепиться в Малой Азии провалились, так что в конце концов он стал обдумывать план прорыва в Армению или в Мидию. Его войско из-за голода и непогоды непрерывно таяло; с остатками воинов, еще сохранивших ему верность, Деметрий устремился в Киликию, в Таре, принадлежавший державе его прежнего зятя Селевка. Этому последнему Деметрий направил теперь письмо с просьбой оказать ему поддержку в трудном положении. Селевк охотно исполнил бы его желание, по Патрокл, одни из его первых советников, настойчиво предупреждал царя не делать этого: было бы очень неразумно, говорил он, предоставить Деметрию в Киликии полную свободу действий.

Когда Селевк появился с войсками в Киликии, Деметрий отважился на последний отчаянный бой, но преимущество, которого он смог здесь добиться, вскоре снова было утрачено. Скорее вынужденно, чем но доброй воле, предпринял он поход в область Кирра, но здесь с ним вскоре было покопчено, поскольку Селевку удалось переманить на свою сторону остатки его солдат.

Лишь с несколькими спутниками Деметрий бежал в горы Амана и укрылся в лесу. Отсюда он рассчитывал под покровом ночи достичь побережья, чтобы затем на корабле добраться до Кавна в Карии. Однако Деметрий не смог преодолеть горных перевалов, поскольку те охранялись неприятелем. Он должен был поэтому снова вернуться к своему исходному пункту. Оставалось лишь одно — сдаться на милость Селевка, который был этим чрезвычайно обрадовал и приготовил Деметрию весьма почетный прием. Но Селевк не был хозяином своих решений, он позволил себя переубедить и заключил Деметрия под стражу. Последний был отвезен в сирийский Херсонес (Апамея), где его содержали как почетного пленника. В его распоряжении находилось немало слуг, позаботились даже о развлечениях. Все же Деметрий чувствовал себя несчастным, ибо он был лишен свободы, и ее невозможно было возместить тем, что ого друзьям позволено было составить ому компанию.

Согласно преданию, Селевк, который по был его личным врагом, старался облегчить дружескими посланиями участь пленника, но Деметрий давно похоронил все свои надежды. Он передал своему сыну Антигону Гонату и своим офицерам в Греции послание, чтобы они считали его покойником и не верили ни письмам, ни печати, которые могут быть предъявлены от его имени. Аптпгоп великодушно предлагал себя Селевку в качестве заложника ради освобождения отца, и передают, что будто бы и другие властители присоединились к его просьбе, за исключением Лисимаха, не делавшего и теперь тайны из своей ненависти к Деметрию. Лисимах — если только это верно — будто бы даже предлагал Селевку деньги за то, чтобы он избавил человечество от Деметрия.

Рассказывают, что Деметрии поначалу с достоинством переносил свой плен, занимаясь охотой и физическими упражнениями, но затем ему это наскучило — он все-таки ужо перешагнул порог своего пятидесятилетия, — и он стал предаваться пьянству и игре в кости, ища в этом забвения. Плутарх, передающий эти подробности, присовокупляет к ним суждения о ничтожности устремлений царей, воодушевляющихся лишь для войн и опасностей и оттого забывающих об истинном смысле жизни. Они заботятся лишь о наслаждениях и удовольствиях вместо того, чтобы радеть об истинных ценностях жизни, которые заключаются в добродетели и в стремлении к прекрасному. Так читаем мы у Плутарха [Деметрий, 52, 3]. И понятно, что Деметрий является для Плутарха убедительным примером, позволяющим ему демонстрировать бренность любой земной славы и любого тщеславного устремления.

После трехлетнего заточения в Апамее (с 286 до 283 г.) Деметрий умер. Бездеятельность и невоздержанность ускорили его конец. Царю было тогда лишь 53 или 54 года. Историку трудно пройти мимо того, что Деметрий мог бы оказать большую услугу потомству, если бы употребил время своего пленения на составление сочинения о своей жизни. Но к этому у него, по-видимому, не было ни желания, ни склонности. Впрочем, соответствующие главы Плутарха свидетельствуют о том, что в основе их лежит рассказ очевидца. Был ли это Гиероним из Кардии — сказать трудно.