Правители эпохи эллинизма

Плутарх в «Жизнеописании Деметрия» передает несколько высказываний своего героя. Соответствуют ли эти слова исторической правде — это особый вопрос; все же пекоторые из них могли быть заимствованы из исторического труда Гиеронима из Кардии, хотя в пользу этого нельзя привести ни одного сколько-нибудь веского доказательства. Анекдоты, связанные с жизнью Деметрия и его отца Антигона, несомненно, получили распространение уже при их жизни, но это как раз и показывает, каким большим весом обладали в свое время оба эти правителя. Что же касается высказываний гетер, в которых нет недостатка у Плутарха [см., например, 27, 4], то они принадлежат к известному жанру греческой литературы, вызывавшему во все времена большой интерес, но и они вряд ли могут претендовать на достоверность.

Несколько иначе обстоит дело с передачей сновидений. Так, Плутарх рассказывает (гл. 29), что Деметрий накануне битвы при Ипсе видел сон, в котором ему явился в полном вооружении Александр и спросил о пароле. Когда Деметрий ответил, что пароль «Зевс и Ника (Победа)», Александр будто бы сказал, что он намерен удалиться и способствовать победе неприятеля. Никто не знает, насколько исторично это сновидение, но одно совершенно безусловно: образ Александра постоянно занимал мысли Деметрия, и вполне естественно, что эти размышления могли отразиться в сновидениях.

О том, насколько легковесно Деметрий относился к долгу правителя Македонии, свидетельствует рассказ о прошениях граждан, которые Деметрий будто бы бросал в воды реки Аксия нераскрытыми и нечитаными [Плут., Деметрий, 42, 2]. Он посвящал себя делам управления лишь тогда, когда у него появлялось желание, и если так никогда и не дошло до настоящего доверия между ним и македонянами, то вина за это лежит исключительно на самом царе, видевшем в македонянах в конечном счете лишь своих подданных. При таком его отношении становятся также понятными тяжелые удары судьбы, постоянно его постигавшие. К этому следует добавить еще известную слабость его здоровья. Много раз — и притом именно во время критической ситуации — Деметрий неожиданно заболевал, и в течение более или менее длительного периода не был в состоянии осуществлять свои обязанности правителя.

Вообще личность Деметрия является весьма переменчивой. Великодушие и произвол соседствуют в ней. К этому еще добавляется известная неустойчивость, доставлявшая много хлопот даже его друзьям. Плутарх заявляет, что перед взором Деметрия в качестве цели маячило восстановление отцовской державы [Деметрий, 43, 2]. Если это соответствует действительности, то Деметрий так и не достиг сокровенной цели своей жизни, ибо поход в Малую Азию завершился его пленением войсками Селевка. Однако политика и стратега можно оценить, лишь задав вопрос, чего он желал и чего достиг. Суждение о Деметрии может быть поэтому только отрицательным. В самом деле, был ли план Деметрия вообще выполним в 287 г.? На территории прежней империи Антигона Одноглазого образовались две новые державы — государство Селевка в Передней Азии и государство Лисимаха по обе стороны Геллеспонта. Со времени битвы при Ипсе (301 г.) прошло уже более десятилетия, за которое эти державы точно так же, как и другие государства — воспреемники империи Александра, нашли необходимое время для своей консолидации. Деметрий пришел слишком поздно, он не мог ни остановить развития, ни обратить его вспять. Его силы были слишком слабы, чтобы он мог тягаться с двумя столь значительными противниками, как Селевк и Лисимах. У него отсутствовал необходимый глазомер, без которого не может обойтись ни один политик или полководец. В эпоху сложившихся территориальных государств Деметрий был возмутителем спокойствия; все правители чувствовали исходившую от него опасность, никто не протянул ему руку дружбы.

В жизни Деметрия преобладал авантюризм, его личности недоставало солидности и постоянства, без чего невозможно создать что-либо устойчивое. Поэтому и не осталось никаких прочных следов его деятельности. И тем не менее воспоминания о его необычайной личности никогда не угасали в древности, а в новое время Якоб Буркхардт охарактеризовал его следующим образом: «Он не был гигантом, как его- отец, однако, все же сильно возвышаясь над средним уровнем, с великолепной внешностью героя, он был царем по призванию; он то внушал страх, то был неотразимо обаятелен; люди приходили издалека, чтобы только взглянуть на него; он мог быть олицетворением сплошной неги, а затем — бурной деятельности и превосходно умел отделять одно от другого. Лучший собеседник на пиру, любящий роскошь и даже изнеженный, он проявлял трезвость на войне и необычайную энергию в делах; его идеалом среди богов был неистовый и вместе с тем исполненный неги Дионис»^{26}. Все это, несомненно, соответствует действительности, но этим еще не сказано самое главное: жизнь Деметрия была лишь эпизодом в эпохе, волнениям которой он сам более всего содействовал.

IV Пирр, царь молоссов (319–272 гг. до н. э.)