Правительница Д'Хары (СИ)

Сейчас дневник занимал место на соседней подушке, которая, вообще-то, принадлежала Ричарду. Исповедница лежала на боку, подложив руку под голову, ее пальцы выводили затейливые узоры на потрепанном переплете небольшой темной книжечки. Ричард мог написать что-нибудь, как делал это обычно, но Кэлен знала, даже не открывая, что пустые желтоватые страницы дневника остались в своем первозданном состоянии. Не так давно он написал, что сегодня ему предстояло закончить некоторые дела в Кельтоне, чтобы не затягивать с отъездом, и потому велел ей идти спать, как только она окажется в покоях этой ночью.

Завтра вечером должна была состояться свадьба действующего правителя Галеи и вдовы короля Кельтона, Дианы. Кэлен была удивлена такому союзу, кажется, не меньше, чем сам Гарольд. Ее брат не был тем человеком, который бы женился по собственной воле, да еще и на кельтонке. Он их, мягко говоря, терпеть не мог и в открытую называл «ведьмами». Но Дианы, кажется, это его правило не касалось.

«Любовь зла», — подумала Кэлен, мысленно усмехаясь. Она как никто другой знала это, ведь и сама успела побывать в такой ситуации.

Ей бы хотелось поприсутствовать на их свадьбе, и она знала, что и Ричард этого хотел. Но одновременно покинуть дворец они оба не могли, ведь сейчас оставить дела было некому. Они сошлись на том, что для Ричарда такое путешествие было более безопасным и более значимым, ведь земли Кельтона и Галеи уже находились не только под опекой Кэлен, но и под его. Теперь охранять эти территории было их общей обязанностью, а потому ему предстояло познакомиться с ними поближе. К тому же, он не хотел, чтобы Кэлен отправлялась в самый очаг эпидемии, и поэтому возражений жены из соображений ее же безопасности не принимал.

Кэлен все же решилась открыть путевой дневник. Она медленно листала потемневшие от времени страницы, облокотившись на правую руку и перенеся на нее весь вес своего тела. Она перелистывала жухлые листы один за другим, не решаясь сразу же открыть небольшую книгу ближе к ее концу, глазами очерчивая линии почерка своего мужа, такого аккуратного и методичного, как и ее собственный. Они были в этом так же похожи, как и в подавляющем большинстве других вещей.

Записи уже приближались к своему концу, как вдруг пальцы Кэлен остановились.

Она почувствовала внезапный приступ сильной боли где-то в районе живота. Правая рука Кэлен метнулась к ее источнику, и в момент она оказалась лежащей на спине, из-за этого действия потеряв опору. Она растерянно ощупывала свой корпус, пытаясь найти то, что вызвало это ощущение.

Оно повторилось, но теперь с удвоенной силой, и пальцы Кэлен задрожали, лихорадочно сжимая ткань ночной рубашки. Она едва сдержала глубокий выдох, который тоже мог принести ей боль, как и любое другое резкое движение.

Она поначалу замерла, но затем осторожно перевернулась на бок, слегка подтягивая ноги к себе и тщетно стараясь выровнять дыхание под шквалом пульсирующих волн боли, становившихся все более сильными. Они обрушивались на нее секунда за секундой, и Кэлен не могла понять, чем были вызваны эти волны.

Она осторожно обхватила рукой живот и сразу же сдавленно вскрикнула, когда ее тело сотряс новый приступ агонии такой силы, будто она прикоснулась к оголенным нервам на открытой ране.

Этот новый приступ, настолько сильный и всеобъемлющий, из-за своего характера дал Кэлен понять, чем именно он был вызван. Магией. Потоком чистой энергии, настолько сильной, что ее тело попросту не могло выдержать ее натиска.

Сердце Кэлен похолодело. Могло ли это быть связано с Ричардом? Что, если ее боль, вызванная магией — это лишь фантомный отголосок того магического потока, что сейчас на себе испытывал ее муж? Она поджала ноги к груди и немного неловко обхватила себя одной свободной рукой, растерянная и напуганная этой мыслью. Ясно было одно: что-то было не так, коренным образом не так, и не понятно, с ней или с ним.

Боль не уходила, лишь становилась сильнее. Сжавшуюся фигурку Кэлен трясло мелкой дрожью, когда она пыталась найти в себе силы и позвать одну из морд-сит, что охраняла ее покои. Она понимала, что это было не начало какой-то простой болезни, а что-то более серьезное, и знала, что сама она может и не преодолеть ее. Пот струился по ее лбу, во рту мгновенно пересохло; но после очередной волны, которая показалась ей самой сильной из всех, вдруг наступило внезапное и оттого неожиданное облегчение.

Исповедница не двигалась несколько мгновений, будто боясь спугнуть это ощущение. Боль стала более притупленной. Кэлен аккуратно и неторопливо подползла к краю кровати, намереваясь подняться с нее. Ничего не изменилось и тогда, когда она свесила ноги с ее края и встала на них. Она сделала шаг, два; новой волны агонии не последовало. Кэлен наконец смогла свободно вдохнуть воздух, охотно наполняя им свои легкие.