Правительница Д'Хары (СИ)

Морд-сит, стоявшие по обе стороны от нее на некотором расстоянии, переглянулись, и Кэлен заметила не только то, как улыбка победила все остальные проявления эмоций, но еще и то, как блеснули их глаза, такие же влажные, как и у Кэлен.

В этот момент она мечтала лишь об одном — чтобы Ричард был рядом с ними. Она знала, что дорога из Долины Заблудших могла занять недели, и даже если бы он нашел поблизости один из колодцев Сильфиды, путь занял бы не меньше суток. Она морально приготовилась к этому ожиданию, сколько бы оно ни длилось, но все же решила попытать удачу.

— Какие-нибудь новости из Долины Заблудших?

Кара открыла рот и вдруг замерла. У любой морд-сит было крайне трудно вызвать такую реакцию, поэтому Кэлен не смогла не заметить ее.

— Генерал Райбих писал, что граница была успешно воздвигнута, а Джегань был захвачен в плен. Они направляются в сторону Народного Дворца, чтобы поместить его в темницу. В отчете написано, что «бесстрашные войска имперцев разбежались во все стороны Нового Мира, только граница начала протягиваться поперек Долины», — ответила за нее Бердина, с трудом выдавив из себя злорадный смешок. По тому, с какими усилиями этот ответ дался им, Кэлен поняла, что все было не так хорошо, как можно было судить по их словам.

— Значит, войска недалеко от юга Д’Хары… путь оттуда до Эйдиндрила займет больше месяца. Генерал Райбих не писал о том, что с Ричардом и когда он сможет вернуться?

— Никто не знает, где он, — Кара, наконец, выдавила из себя это признание. — И наши эйджилы перестали работать этим утром.

— Ричард был в Храме Ветров, и вполне возможно, что это повлияло на узы, — рассудительно заметила Кэлен.

— Тогда узы действительно пропали, но лишь на десяток минут, — ответила Кара, — когда ты потеряла сознание, это произошло во второй раз, и после этого мы все потеряли связь с ним.

— Мы присягнули новому лорду Ралу, — вдруг сказала Бердина, обрушивая на голову Кэлен холодную реальность.

Кэлен несколько раз моргнула, не сказав ни слова. Слезы счастья, стоявшие в ее глазах, могли бы стать слезами горя, но вместо того, чтобы пролить их, она замерла, лишенная эмоций — так решил заявить о себе шок. Смысл ее сна внезапно обрел страшное значение, которое ничуть не смягчало то, что там она не увидела мужа среди погибших.

— Есть еще причина, по которой вы могли утратить связь с ним или по которой ваши эйджилы могли перестать работать? — с надеждой спросила она, боясь, что она уже знала, каков будет ответ. Сын на ее руках, все еще очень восприимчивый к ее эмоциям, стал беспокойно ворочаться, и она начала бережно, но неосознанно укачивать его.

Одновременно с этим она обратилась к своему дару, ожидая, как к ее магии, всегда разливавшейся привычным теплом по ее телу, присоединится стремительная искра магии Ричарда, к которой она успела привязаться в той же степени, что и к своей собственной. Потерять ее теперь казалось ей чем-то сродни потере собственного дара.

Когда она не ощутила ничего, кроме собственной силы, она почувствовала себя так, словно земля ушла из-под ее ног.

— Нет. Других причин не может быть, — звенящим от боли голосом произнесла Кара, и Кэлен почувствовала, как весь ее мир начал рушиться, сдавшись под натиском этого удара.

— Я не хочу верить, что он погиб, — по щеке Бердины все же сбежала слеза. Кэлен все еще была парализована их словами и не знала, как она могла отреагировать на них.

— Выйдите, — голос Кэлен прозвучал как мольба. Это не был голос Матери-Исповедницы — это был голос обычной женщины, находившейся на грани своих эмоций.

Морд-сит повиновались, не сказав ни единого слова.

 

Кара вышла в коридор на негнущихся ногах, позволяя эйджилу свободно свисать с ее запястья. Он поблескивал золотом цепочки в рассветных лучах, и в этом чувствовалось нечто привычное, противоречащее тому, что это оружие только что лишилось своей сущности.

— Как Мать-Исповедница и ребенок? — к ней сразу же подошел Бен.

— Сейчас с ними Зедд и Никки, — коротко ответила Кара. Это прозвучало так, как если бы она сказала «все будет хорошо», и Бен услышал именно то, что она хотела сказать, но с одной поправкой: вряд ли теперь все будет хорошо. Не тогда, когда ее эйджил вновь перестал работать, и на сей раз — далеко не на четверть часа.

— Ты тоже не чувствуешь узы? — она подняла на него свои холодные голубые глаза, в которых царило вселенское неверие и той же мощи боль, такая, которую не могла вынести даже морд-сит.

— Уже несколько часов, — резко и с досадой ответил он, обрубая все ее надежды. Правильно, что он не стал медлить — это все равно что отпиливать конечность тупым ножом.