Правление Штормов

Чуть позже она спросила об этом пожилого кока (как она узнала, именно так почему–то назывался тот, кто готовит на корабле еду). Он, капитан, ну и разумеется Венс, были единственными, кто вообще с ней общался. Остальные старались держаться как можно дальше, в первый же день распознав в ней «лесную». Команда, как и порт приписки корабля были имперскими, и предубеждения, вобранные людьми еще в детстве из страшных историй и сказок (по правде сказать не всегда выдуманных), создавали вокруг девушки ауру неприкосновенности, не перераставшую во что–то большее только благодаря авторитету капитана, не устававшего напоминать, благодаря кому они вообще куда–то плывут и выразительным взглядам Венса, всегда оказывавшегося рядом при малейших зачатках конфликта.

Забывали о неприязни только когда почти никакой работы не было, и все собирались на палубе играть в кости. Увлекались, втягивались, и было уже все равно, кто находится рядом.

Ирртке тоже нравилось наблюдать за игрой. Это напоминало привычные ей соревнования вроде того, кто дальше или точнее метнет дротик, но тут все решало не мастерство и сноровка, а исключительно случай или удача, и это захватывало.

А для общения ей с лихвой хватало болтливого повара.

Тот, казалось, знал абсолютно все морские легенды, байки и суеверия, и Наярра всерьез подозревала, что хорошим отношением с его стороны она во многом обязана тому, что по сравнению с полчищами морских чудовищ, зубастых людей с рыбьими хвостами, утаскивающих по ночам вахтенных, и смертельно опасными водоворотами, которые насылают коварные духи морей, она выглядела более чем безобидно. Рассказывать обо всем этом кок мог с утра до вечера, не то обладая отменной памятью, не то с легкостью додумывая на ходу недостающие детали.

Когда голова от всего этого начинала идти кругом, Наярра сбегала обратно на палубу, к морю или к Венсу.

Имперец все немногое свободное время проводил на носу, но не любуясь красотами, а молча и неотрывно глядя туда, куда они плыли. Против её присутствия он вроде бы не возражал, а когда однажды она спросила, как корабль не сбивается с пути ночью или в облачную погоду, подробно рассказал ей про солнечные камни — тонкие пластины, сквозь которые светило видно даже сквозь облака, и про то, как ориентироваться по звездам.

Это тоже было интересно, иррты в лесах больше привыкли полагаться на землю или растения, не особо обращая внимание на небо, и просто любуясь им. Люди же, как выяснилось, досконально изучили узор из звезд, и даже научились складывать его в ориентиры, указывающие путь.

Можно было поспорить, что все это тоже обросло значительным количеством легенд и историй, но если спросить об этом местного знатока и сказителя, то он точно не затыкался бы до конца плавания. Прерывать его и расстраивать не хотелось, особенно на контрасте с отношением остальных.

— Ты знаешь, они ведь просто меня боятся, — поделилась она как–то с Венсом, убедившись сперва, что он точно её слушает, а не бродит мыслями где–то дальше горизонта. — Как кого–то жуткого и опасного. Неудивительно, если послушать все эти байки…

— Так и есть.

— И, если посмотреть, это точно такие же люди, как например в Веморе. Так же живут… Раньше я как–то об этом не думала.

— Хорошо. Полезно уметь мыслить не только чужими словами.

Наярра кивнула и, подпрыгнув, села на перила борта. Немного покачалась взад–вперед, затем улыбнулась и посмотрела на имперца.

— Мне кажется, я теперь как–то иначе ощущаю мир вокруг. Столько всего, разных мест… Как будто моя жизнь раньше была огороженным местом, где все привычно и одинаково. А теперь я столько увидела, что и сама меняюсь. И это очень важно, путешествовать, чтобы посмотреть на все с разных сторон, и самому стать кем–то большим…

— Это далеко не всегда так. Поверь, есть немало тех, кто ездит повсюду, но видит только то, что позволяет себе увидеть. И только укрепляет себя в своих предрассудках, а не учится новому. Как сосуд с узким горлом. Влезет только то, что под размер подойдет.

Девушка задумалась. Затем тряхнула головой.

— Возможно это так. Но в любом случае видеть все мир — бесценно. Все разные, и каждый по–своему составляет гармонию мира. Мне даже кажется, — её взгляд затуманился, словно она вслушивалась во что–то внутри себя, — что я начинаю видеть то, о чем говорят наши Старшие, этот узор, душу мира.

— Правда? — Венс насмешливо приподнял брови.

— …знаешь, я еще подумала, что если Пятеро посягают на что–то настолько прекрасное, то наша цель действительно очень и очень важна. И это стоит того, чтобы они навсегда исчезли.

— Думаю, ты права.

Она подождала продолжения, но, когда его не последовало, переключилась на новую тему:

— Как думаешь, Алай и Аделлин научились за это время чему–то? Сейчас им и шагу самостоятельно ступить не дают, но не думаю, что раньше было как–то иначе. Наверняка отец не отпускал их куда–то далеко.

Венс наконец оторвался от созерцания волн и сел рядом с ней, прислонившись к борту спиной.