Правнучка стрелы

Она стащила замызганные, мокрые от мочи, штаны с «лишнего» человека общества. Надела на себя. Ей повезло, что в видавшие виды брюки был вдет поясной дерматиновый ремень. Потом позаимствовала у лежащего и находящегося в полном отрубе человека, неопределённого возраста, и куртку, от которой шла такая жуткая вонь, что Жанну вырвало. Ах, бедное государство, «любимцы» которого (ряды коих множатся)!.. Да и государство ли присвоило себе право обладать частью национального дохода, отобранного не только у тех, кто обречён на страшную жизнь и мучительную смерть? Нет! Не оно… Полных ходом идёт интервенция, оккупация, разграбление страны. Причём, мародёрство и убийство подведено под… Законы. Впрочем, плевать! Живёт себе Жанна в диком сумеречном мире и пока не собирается… падать, опускаться, как жалкий бомж. Ничтожный бич, который пока не пытается стать бичом божьим и… карой земной и небесной для Смотрящих, можно сказать, Мирового Клана…

Жанна надела на своё голое тело всю эту рвань и решительно вышла из кустов на большую дорожку городского парка. Двое милиционеров, нарисовавшиеся на одной из площадок парка, увидев юную бичиху, со смехом прошли мимо её, что-то говоря друг другу в её адрес. Такой расклад, вполне, устраивал киоскёршу Жанну Тардовскую. Меньше расспросов и дознаний, значит, и меньше проблем.

Часа через полтора она добралась до дома. Дверь ей открыл ей отец, ни сколько не удивившись экзотическому наряду дочери, он угрюмо сказал:

– Как ты нас достала своими выкрутасами. Лучше уж бы уехала на сексуальные танцульки в Турцию. Мойся, Жанна, и ложись спать, черт тебя побери!

…Но гораздо строже обошлась судьба с её случайным знакомым Антоном Григорьевичем. Полицейская машина, курсирующая в районе городского большака, чуть не зацепила бампером пожилого «аполлона» в неглиже, перебегающего улицу и держащего свое «хозяйство» в ладонях. Понятно, протрезвел, потому и напал на него приступ стеснения. Поначалу бедолагу хотели сдать в «психушку», но когда он дыхнул на блюстителей порядка, им всё стало ясно: пьян не значительно, ровно на столько, чтобы казаться абсолютно… трезвым. И когда Антон Григорьевич стал рассказывать чудную историю о том, что его совсем не ограбили, а бежал он в спешке от непонятного светящегося мужика, причём, откуда – из какой хазы, не помнит, тут уже чётко определили – человек за гранью белой горячки.

Антон Григорьевич был человеком законопослушным и сообщил ответственным работникам полиции все данные о себе: где проживает, кем недавно работал, кто жена и прочее. Из полиции любезно позвонили его жене и с юмором обрисовали сложившуюся ситуацию. Но его супружница, парикмахер-визажист, Арина Вахтанговна, категорически отказалась принести в «обезьянник» утром законному мужу какую-нибудь одежду. «На кой чёрт мне сдался кабель плешивый!». А детям она сказала: «У вас больше нету папы! Не смейте с ним даже разговаривать!». И ребятишки покорились, склонив головы.

Утром его отпустили восвояси… В коридоре своей квартиры, он увидел небольшой чемодан и непринуждённо весело спросил:

– Ариночка, к нам кто-то приехал в гости?

– Нет! Однозначно, ты сейчас от нас рвёшь когти! И быстро, как торпеда!

Она любезно дала ему на дорогу целых пятьдесят рублей, чтобы доехать до родственников, которые жили от этого славного города, по меньшей мере, в десяти тысячах километров. В чемодане Антона Григорьевича, разумеется, лежали в целлофановом пакетике все его документы, фотография жены и детей и ветхий хлам, который Арина Вахтанговна планировала ещё вчера вынести на помойку. Так вот и закончилась «сладкая» семенная жизнь «любителя» сексуальных приключений.

Следующим утром почти перед самым входом в пещеру Зура остановились два очень старых человека. В знак того, что они пришли с мирными намерениями, пришедшие бросили свои короткие и толстые дротики с кремниевыми наконечниками на землю, себе под ноги. Они, в терпеливом ожидании, присели на длинную и широкую скамью, сложенную Зуром несколько лет тому назад из огромных кусков каменного угля.

Не званные и не желанные гости не застали врасплох Зура и Тан, давно уже поджидающих тех, кто идёт сюда. Обезьяна и охотник видели их издали на кривой горной тропе, ведущей только к Чёрным Камням. Тан встретила пришельцев агрессивно и даже намеревалась раздавить стариков своими огромными лапами-руками, как двух мелких термитов, но Зур легонько и упреждающе огрел её дубинкой по спине.

В первый раз за всё время их знакомства «хвостатая женщина» угрожающе зарычала в сторону своего спасителя, друга и хозяина. Но потом нашла в себе силы – успокоилась, отвернув своё морщинистое коричневое лицо в сторону от пришедших. Когда же она окончательно успокоилась, то, высоко подняв голову, гордо и не спеша, удалилась в дебри леса. При этом она не издавала никаких звуков. Может быть, Тан приревновала Зура к незваным гостям или вдруг на мгновение снова почувствовала себя сильной и свободной… Как бы там ни было, но огромная обезьяна-женщина ушла, возможно, для того, чтобы никогда не вернуться назад.