Право хотеть

Отступая, Старков услышал обрывки переговоров: «Пирог, я хлебница. Доложите обстановку!», на что пирог отвечал: «Хлебница, я пирог! Вижу цель, иду на перехват!», после чего, заложив крутой вираж, с диким ревом пикировал на Старкова. Чудом уворачиваясь, тот распахнул дверцу шкафа и полез было внутрь, выбрасывая рубашки и полотенца, но в этот момент с верхней полки спрыгнул разбитый кокосовый орех, привезенный дядей с Антильских островов, и забегал вокруг него, клацая скорлупками и пытаясь укусить.

— Ай! Уйди! — отбивался Старков, закрывая за собой дверцу, — Отстань, жаба!

Но орех не хотел отставать и с громким рычанием терзал старковские джинсы, пока не выдрал из них весь зад. Лишь после этого он забрался в угол, где и улегся, удовлетворенно урча.

В шкафу было тесно, темно и пахло нафталином. Разыскав спрятанную под ворохом белья бутылку портвейна, Старков с облегчением обнаружил, что тот не проявляет признаков жизни, и сделал глоток прямо из горлышка для успокоения нервов, после чего завернулся в старый макинтош и погрузился в размышления.

«Вот так аниматор, ёпперный театр!» — подумал он, подглядывая в замочную скважину. Орех, видимо, присвоил себе генеральский чин и теперь пытался сколотить регулярную армию из дикой картошки. Макароны, примостившись на гардинах, с аппетитом объедали герань. Коврижки во главе с пирогом отрабатывали сложные фигуры высшего пилотажа, а патрульное звено печенья барражировало на бреющем, над самым ковром. Липкие сгустки варенья, таская на себе банки, как улитка — раковину, ползали по стенам, оставляя разноцветные следы. Из ванной выскользнуло щупальце кальмара, схватило зазевавшееся печенье и скрылось. Послышалось чавканье. «Вот попал, так попал! — ошарашено думал Старков, — Что же делать-то?»

Поразмыслив, он решил дозвониться до Сёмы, для чего предпринял вылазку к телефону. На полпути его перехватил пирог и обстрелял вишневыми косточками. Схватив телефон в охапку, Старков еле пробился обратно через картофельную засаду. У самого шкафа его чуть не захватил врасплох большой зефирный торт-камикадзе, метивший ему в лицо, но промахнулся и попал в арбуз. Последний грохнулся на пол, раскололся и затих.

«Торт зефирный! — ругался Старков, яростно накручивая телефонный диск. — Мерзкий торт!»

— Алле! Сёма, ты? — крикнул Старков, когда тот взял трубку, — Приезжай скорее — тут такое творится!

— А в чем де... — послышалось в ответ, и телефон умолк. Приоткрыв дверцу, Старков увидел, что зловредный орех перекусил шнур.

До приезда Сёмы Старков с мрачным торжеством наблюдал в щёлку сложный ритуал похорон арбуза. Павшего героя с почестями возложили на расписной жостовский поднос и утащили на кухню. Загрохотал мусоропровод. Останки торта постигла та же участь.

В это время в дверь позвонили.

— Открыто! — крикнул Старков, глядя в щёлочку.

Ничего не подозревающий Сёма прошел в комнату, где сразу поскользнулся на масле и был атакован картошкой, коврижками и вареньем. Схватив поднос, Старков бросился на помощь, прикрываясь им от печенья, как щитом.

— Сёма! — крикнул он. — Скорее сюда! Ореха не боись — он не бешеный, просто его дядя привез!

Однако предупреждение запоздало, и Сёма был зверски искусан злосчастным кокосом. Обезумевший от ужаса, Сёма еле вырвался из квартиры, добежал до ближайшей больницы, где потребовал поставить ему прививку от бешенства, поскольку его искусал кокосовый орех.

— А с чего вы взяли, что орех был бешеный? — спросил врач, нажимая кнопку и вызывая санитаров.

— Дык, поскольку он — орех, постольку он бешеный, а поскольку постольку, постольку поскольку, то есть... э-ээ...

— Все ясно, — сказал доктор. — Мы вас спасем. У нас никаких орехов вы не увидите, это я вам обещаю.

И Сёму увезли.

После долгих и продолжительных боёв Старков оставил прихожую, кухню, спальню и кладовку. Утратив последнюю связь с внешним миром, он заперся в шкафу и занялся разработкой планов. Порывшись в памяти и не найдя нужных заклинаний, он решил попросту съесть мятежные продукты.

Это оказалось делом нелегким. Кальмар, правда, уже отловил и съел к этому времени почти все печенье, зато остальная провизия стала более осторожной. Открыто осмеливался нападать один лишь орех, остальные ограничивались партизанскими набегами. Раздобыв во время очередной вылазки спиннинг, Старков весь следующий день отлавливал зловредный кокос. Орех оказался очень жадным и бросался на все, что блестело, но при этом неизменно обрывал леску. Старков терял блесну за блесной, а орех теперь щеголял в роскошном наборе орденов и медалей, словно генерал при всех регалиях. Выручил Старкова случай. В кармане старых школьных брюк, что висели в шкафу, обнаружился увесистый пакетик с магниевым порошком, припрятанный Старковым от родителей еще в детстве. Тряхнув стариной, Старков соорудил самодельный магниевый взрыв-пакет, завернул его в блестящую конфетную фольгу, поджег и подбросил ореху. Тот сглотнул наживку и через минуту взлетел на воздух.