Право крови

Его слова окончательно убедили Ульдиссиана в правоте Лилии. Все это значило, что направляться, действительно, нужно прямо туда, не заглядывая в Парту и прочие мелкие поселения. Учтиво поблагодарив торговца, он повел остальных вперед.

На ночлег они остановились у берега тихой реки, струившейся через окрестные земли. Здесь граница между лесом и джунглями несколько утрачивала четкость. Только теперь Ульдиссиан осознал, сколь невелика область леса в сравнении с бескрайними просторами джунглей, по слухам, покрывавших собою львиную долю страны. От останавливавшихся в Сераме заезжих торговцев он даже слышал, что джунгли будто бы мало-помалу поглощают все остальное. Ясное дело, правдой это быть не могло, но, видя столь странную, можно сказать, противоестественную перемену в окружении, Ульдиссиан невольно чуточку засомневался в собственной правоте.

Он надеялся, что за день пути неловкость меж ним и Серентией сгладится, но девушка с локонами цвета воронова крыла вновь и вновь находила повод держаться от него в стороне.

– Пусть лучше сама в себе разберется, – наконец шепнула ему Лилия, нежно ткнувшись носом в его щеку. – Пройдет время, и она примирится с новым положением вещей, вот увидишь.

Кивнув, Ульдиссиан велел себе озаботиться делами более важными. Чем ближе к великому городу, тем чаще давали о себе знать нервы. Когда он признался в этом Лилии, та посоветовала пораньше улечься спать, а хлопоты по хозяйству доверить остальным.

– Ко дню въезда в город ты должен быть полон сил. Ступай, поспи. Когда ужин будет готов, я принесу твою долю.

Снова поцеловав его, Лилия отошла, а Ульдиссиан немедля последовал ее доброму совету. Земля оказалась мягкой, ночь – куда теплей предыдущей, и он решил, что подремать часок, действительно, будет кстати. Лилия, как всегда, знала, что говорит. Не представлявшему без нее будущего, крестьянину казалось, будто они вместе всю жизнь.

Убаюканный приятными мыслями, Ульдиссиан погрузился в дрему.

* * *

Серентия понимала: противоречивые чувства касательно Ульдиссиана нужно преодолеть. Да, она верила в доброту того, кем он стал, настолько, что даже не думала винить его в ужасной смерти отца, но в то же время не могла отделить нового Ульдиссиана от прежнего… от человека, которого любила, как никого иного.

От человека, полюбившего другую… полюбившего другую, едва познакомившись с нею.

– Нам нужно побольше хвороста для костра, – заметил Мендельн.

– Я схожу, наберу, – поспешила ответить Серентия, сразу же ухватившись за новую возможность побыть одной. – А ты пока последи, чтоб костер не угас.

Покинув лагерь, она принялась собирать небольшие сухие ветки. Внимания поиски почти не требовали, что помогло обратиться мыслями к темам не столь запутанным и не столь болезненным. Однако, собрав едва половину охапки, дочь Кира почувствовала что-то вроде легкого покалывания в затылке и оглянулась назад.

– Лилия?

Изумленная, слегка напуганная появлением аристократки, Серентия выронила из рук несколько веточек и уставилась на светловолосую красавицу во все глаза.

Ступая мягко, неслышно, как кошка, Лилия подошла к ней.

– Прости меня, – негромко пробормотала она, – я не хотела тебя напугать…

– Что… что ты здесь делаешь? Помощь с хворостом мне ни к чему.

– Я хотела только поговорить с тобой, вот и все.

– Поговорить со мной? – переспросила дочь торговца, опасаясь, что предмет разговора ей известен заранее. – Ни к чему это все…

Лилия придвинулась ближе.

– Очень даже «к чему», дорогая Серентия, очень даже «к чему».

Пристально глядя в глаза Серентии, она мягко коснулась ладонью ее плеча.

– Ты ведь небезразлична Ульдиссиану, а значит, небезразлична и мне. Я хочу, чтобы всем его друзьям было рядом со мною уютно. Хочу, чтобы ты считала меня не просто его возлюбленной, не просто его будущей женой, но и своей доброй подругой…

Если Лилия рассчитывала всем этим утешить Серентию, то добилась совершенно обратного. Сердце Серентии исполнилось неизъяснимой тоски, слова «возлюбленная» и «жена» эхом отдались в голове. Стоило ей сообразить, что Лилия знает о ее ревности, дочь торговца едва не сгорела от стыда. Как ни боролась она с водоворотом нахлынувших чувств, как ни внушала себе, что они преувеличены, в итоге чувства взяли над разумом верх.

Ударившись в слезы, Серентия стряхнула с плеча ладонь Лилии. Позабытый хворост выпал из ее рук, и дочь Кира, не разбирая дороги, помчалась прочь – все равно, куда, лишь бы подальше, подальше от всех, знающих, что у нее на уме.

Ветви деревьев цепляли ее за одежду. Не раз и не два она спотыкалась на неровной земле, а как-то запнулась за изогнутый кверху корень. Но ни одна из этих помех не заставила остановиться и, может быть, образумиться. Серентия просто раз за разом вскакивала на ноги и продолжала бег. Буйство чувств туманило разум.

Вдруг ей навстречу из зарослей выступил человек. Не обращая внимания на встречного, Серентия помчалась дальше и, только почувствовав его стальную хватку, начала мало-помалу возвращаться к действительности.