Право крови

– Идет, Ричард! Дитя идет! – послышался крик его жены. – Скоро ли земля? О, Иисус и дева Мария, оберегите нас! Когда же кончится эта мука?!

– Вон они, плывут! – криком отозвался Уорик. – Держись, Изабел, дочка! Начальник может дать сигнал крепости, и ветер все еще попутный. Я позову лекаря, тебе в подмогу…

Он обернулся с новым приказаниями для экипажа. Там все стояли наготове, дабы, если что, обрубить якорную веревку и убрать паруса – работа не из легких, но если надо, то придется это делать. Суденышко моталось под завываниями ветра, нещадно обдающего всех ледяными брызгами. По небу неслись разорванные тучи, а Изабел все вопила. Ее иссиня-белые ноги были широко расставлены, и взгляд Уорика уже улавливал проглянувшую наружу макушку младенца. Жена, плюнув на стеснительность, встала на колени и, дрожа под водяной взвесью, была исполнена решимости в первый же момент принять на руки тот крохотный комочек новой жизни.

По волнам к боту неспешно продвигалась лодка начальника порта. Гребцы, должно быть, уже слышали крики роженицы, но отчего-то совсем не торопились. Не слышать таких стенаний они просто не могли. Уорику они казались такими пронзительными, что, должно быть, весь гарнизон Кале уже знал, что на свет рождается ребенок.

Когда лодка наконец приблизилась на расстояние голоса, граф заорал во всю мощь легких. При этом он указывал на штандарт с медведем и деревом, полощущийся наверху мачты, и вопил в сведенные у рта ладони о том, что на борт срочно нужны лекарь или хотя бы повитуха, чтобы помочь при родах.

Управившись с этим, Ричард как-то поник, отдуваясь и смаргивая искры, пляшущие в глазах от приложенного усилия. Буйно шумел ветер, трепля снасти и дергая на якорной привязи беспорядочно кренящееся суденышко. Вместе с ботом плясал и горизонт – то вверх, то вбок, то вниз.

Настороженность вызывало то, что ялик портового начальника продолжал плыть без всяких сигналов к наблюдателям крепости. Уорик закричал снова, размахивая рукой и указывая на флаг, а лодка знай себе ныряла по волнам под лоскутом паруса, ухая носом в соленую воду и исправно выныривая. В ней стоял в такой же рисковой позе, ухватившись за веревку и встречно жестикулируя, какой-то человек. Он тоже что-то выкрикивал, но завывания ветра мешали разобрать слова. Вместо того чтобы ждать, Ричард снова провопил, что он – Уорик и что у него на борту роды. Посреди своей ярости он вдруг удивленно расслышал высокий мяукающий вой. Переменчивый ветер на секунду стих, и Уорик, обернувшись, увидел, что один из моряков оцепенело стоит на палубе, зачем-то протягивая свой рогатый нож матери Изабел.

Граф раскачивался вместе с бортом, открыв рот и ничего не соображая. На палубе виднелась кровь, которую стремительно смывали сонмы брызг и которая стекала в щели меж досок. Изабел снова лежала под грудой мокрых одеял. И тут до Уорика дошло, что ножом Анна обрезала пуповину. Младенчика она сунула Изабел под рубашку – не для кормления, а просто чтобы было хоть какое-то тепло и прибежище от кусачего ветра и сырости.

– Девочка, Ричард! – слабо донесся голос жены. – Доченька!

Это был момент поистине чуда. А когда граф повернулся обратно, ялик находился уже в небезопасной близости. На борту его было всего четверо людей, а в начальнике Уорик признал служаку, что однажды уже приветствовал Кларенса с Изабел, когда те прибыли для заключения брака. Тогда он источал улыбки и дружелюбно посмеивался. Сейчас же взгляд его был сумрачен, как непогода.

Тем не менее Ричард, пользуясь близостью дистанцией, обратился к нему:

– Сэр, на борту родился ребенок. Мне надобен врач для ухода за моей дочерью. А еще гостиница, огонь в камине и горячее вино с пряностями для нас всех!

– Прошу простить, милорд, – отозвался портовый служащий. – У меня приказ от нового капитана Кале, сэра Энтони Вудвилла. Высаживаться на берег вам запрещено. Сам бы я, конечно, позволил, но у меня рескрипт с печатью короля Эдуарда. А против него я, сами понимаете, никуда.

– Вот как? А куда же мне, по-вашему, высадиться?! – воскликнул Уорик в горестном отчаянии. Куда ни ткни, везде уже успел наследить братец этой королевы. Видно было, как от боли в его возгласе у служаки сжались плечи.

Вдохнув до отказа, Ричард проревел через волны и водяную пыль:

– У нас в боте дитя, родившееся всего минуты назад, моя внучка! Нет, даже не моя – родная племянница короля Эдуарда! Родилась прямо тут, на борту! Так что к черту ваши приказы, сэр! Мы сходим на берег. А ну там, рубите якорь, чтоб его!

Его экипаж живо обрубил веревку, и суденышко тотчас пришло в движение, превратившись из ныряющего обломка на привязи в подвижную, одушевленную скорлупку. Начальник порта махнул руками, жестом выпроваживая непрошеных гостей, но Уорик кивнул морякам, и те приподняли парус, отчего движение бота выровнялось, и он заскользил по волнам в сторону берега.