Право крови

Темная громада крепости дважды трескуче громыхнула. Не было видно ни вспышек, ни полета раскаленных ядер, но удалось заметить место их падения. Оба шлепнулись в море неподалеку (безусловно, у пушкарей было время прицелиться, когда бот болтался на якоре, представляя собой отменную мишень). Ричард знал, как муштруется орудийная прислуга, обучаясь стрелять по привязанным лодкам, что покупаются, как расходный материал. Сам надзирал за такими занятиями.

Второе ядро плюхнулось настолько близко, что Анна испуганно взвизгнула, а Кларенс обхватил припавшую к нему в страхе жену. Обошлось без повреждений, но послышалось яростное бурление от раскаленного металла. От воды даже повеяло жаром.

– Ричард! – вскрикнула графиня. – Забери нас отсюда, пожалуйста! Сойти они нам не дадут, и в порт нам не попасть. Прошу тебя!

Уорик вперился взглядом в крепость, понимая, что следующие выстрелы разнесут суденышко в щепу, поубивав всех. До сих пор не верилось, что выстрелы эти были сделаны по нему, с его штандартом на мачте. Его люди ждали приказа, вызверив глаза. С поднятием руки графа бот крутнулся, и паруса обвисли. Возможно, это и спасло бот: следующий выстрел лег совсем уж рядом, так что его даже подкинуло всплеском. Жгучий пар вознесся над местами, куда шлепнулись малиново-красные от накала ядра. Экипаж оттабанил, и суденышко снова выровнялось.

– Каков будет курс, милорд? – спросил корнуоллец.

Уорик пробрался на корму, оглядывая валкую панораму Кале.

– Похоже, в Англии верных людей уже не осталось, – горько сказал он. – Идем вдоль берега к Онфлёру, а оттуда по реке в Париж. Там у меня, пожалуй, еще есть пара друзей, готовых выручить меня в час нужды.

Он вздрогнул: Изабел издала пронизывающий вопль такой боли, что он, скорее, напоминал страдания раненого животного, чем человека – прежде Уорик такого и не слышал. Подоспев к дочери, он увидел у ее обнаженной груди крохотное тельце младенца.

Оно не шевелилось, а его сморщенная кожица была синеватой. Ощутив на своей пылающей коже холод, дочь сунула малютке сосок в попытке накормить, но та была недвижима. Откинув голову, Изабел зашлась в исступленном стенании, пока Джордж Кларенс не притиснул ее к себе лицом. Вдвоем они содрогались в глухих рыданиях над своей мертвой дочерью. Вместе с ними, казалось, содрогалось и море.

Эпилог

Ожидая в коридоре, Уорик ощущал запах Парижа. В отличие от Вестминстерского дворца, расположенного по течению Темзы выше Лондона и, как следствие, не столь подверженного ambré[56], Лувр находился прямо в сердце французской столицы, что делало его фактически непригодным для житья в летние месяцы, когда переполненные улицы исходили ядовитыми миазмами и весь французский двор, хочешь не хочешь, перебирался за город. В дворцовых помещениях, через которые шагал Ричард, все еще царили хаос и сумятица: сотни слуг лихорадочно драили, скребли и мыли, вытряхивали сор и открывали окна для того, чтобы снова запустить свет и воздух в запертые залы и анфилады.

Он сидел на скамье в небольшом алькове, оперев затылок о бюст какого-то грека с мелкокурчавой бородой, возрастом изрядно старше Христа. Дочь Изабел по прибытии в иную страну ушла в себя, почти перестав разговаривать даже с Кларенсом. Оба они – и муж, и жена – были безутешны, похоронив свою крошку-дочь, племянницу английского короля, – на французской земле. Место захоронения было помечено, и Уорик поклялся, что вернет ларчик с ее прахом в Англию, как только это позволят обстоятельства, и тот будет погребен надлежащим образом и с отпеванием. Это было все, что он пока мог предложить.

Снаружи кто-то тронул дверь, и она открылась, отвлекая от раздумий. Ричард сел прямо, а затем и встал, когда увидел, что в поисках его в комнату вошел король Людовик. Граф опустился на одно колено, а французский монарх остановился возле него, с шелковым платочком в руках. Пальцы короля были измазаны чернилами, которые он с брезгливым тщанием пытался оттереть.

– Милый Ричард, я наслышан о ваших трагедиях, – тронув Уорика за руку, нежно молвил Людовик. – Для встречи с вами я отложил свое занятие этим занятным новшеством – печатными станками. Вы не в курсе? Всего одно такое приспособление – и трое людей способны заменить дюжину писцов! Мне очень, очень прискорбно слышать и о вас, и о вашем зяте, не говоря уж о вашей дочери. Она успела дать ребенку имя?

– Анна, – тихо, почти шепотом, ответил граф.

– Ужасно, ужасно! – со слезой в голосе воскликнул монарх. – Я сам столько раз проходил через подобное, что просто удивительно, как я до сих пор живу на этом свете. Мертвые детишки, которые без крещения не могут даже попасть в небесную обитель! Это жестоко, невыносимо. А ваш король Эдуард! Каков! Допускать такие обвинения против своего преданнейшего сподвижника и своего родного брата! Нет слов. Incroyable. Разумеется, я предлагаю вам мое сочувствие и мое радушие. Все, чего вы попросите.

– Благодарю, Ваше Величество. Вы так добры… Вообще-то я располагаю некоторыми средствами и скромным имением…