Право крови

За городом в синей тьме морозной ночи наметился просвет. Древний лес из дубов, остролиста и берез был здесь густ и обширен, так что без труда поглотил даже такое немалое воинство. Под сумрачным навесом крон и ветвей людям было позволено остановиться на отдых и прием пищи, потому как иначе на бой у них просто не оставалось бы сил. Кто-то вострил клинки и промасливал кожу, а кузнецы черными железными щипцами дергали гнилые зубы. Слуги из обоза развели костры под котлами, где кипело варево из лука и жгутов сушеной говядины и оленины с добавлением всякой доступной всячины, вплоть до кореньев и коры. За раздачей порций – не более чем жидкой жирноватой водицы – наблюдали старшие солдаты. Это они с ревнивой дотошностью наполняли ею кружки и плошки, следя за каждой упавшей с черпака каплей.

Те, кто умел охотиться, пустились трусцой на поиски перепелок, кроликов, лисиц и даже пребывающих в спячке ежиков – словом, какой угодно съедобности. Услуги охотников оплачивались заранее. Когда иссяк запас монет, они продолжали свой труд за добавку к положенной порции. Один из охотников, когда перестали давать деньги, начал скопидомить добытую еду. Однажды вечером на глазах у всех он у отдельного костерка уписывал нажористого зайца. Наутро тело скопидома нашли в петле, и стоит ли говорить, что слёз по нему никто не пролил? В долгом походе многие лишались сил и гибли – падали или убредали прочь с пустыми от голода и изнеможения лицами. Кое-кого силой загоняли обратно в строй, иные оставались там, где упали, сипя напоследок, в то время как остальные проходили мимо, без стеснения косясь на дармовое придорожное зрелище.

Едва похлебав скудного варева, армия королевы снялась с места и двинулась в серой редеющей мгле, где над горизонтом готовилось взойти красноватое низкое солнце. Сил, в том числе и для натиска, по-прежнему хватало. Еще в ночи войско справа обогнуло Сент-Олбанс, так что теперь выход намечался с юго-запада. Кто-то на ходу тихо зубоскалил, предвкушая удивление Уорика и его людей, когда те запоздало обнаружат армию неприятеля у себя за спиной.

* * *

С седла откормленного вороного мерина граф Уорик взирал на протянувшуюся к северу дорогу. Утреннее небо было ясным, хотя студеный ветер все так же пронизывал до костей. Позади лежал холм с городком Сент-Олбанс, над которым возвышалось аббатство. Отчего-то в душе шевельнулось раздражение: вспомнился аббат Уитхэмпстеда со своими высокопарными советами наблюдателя, шесть лет назад смотревший за битвой с холма своей обители. В голове не укладывалось, как этот индюк мог столь напыщенно читать на этот счет лекцию ему, Ричарду, по сути, принесшему Йорку победу своим подвигом, и при этом с благостным видом описывать имевшие тогда место изуверства.

Уорик сердито тряхнул головой, избавляясь от этих мыслей. Сейчас единственная забота – это королева и ее армия, идущая с юга. К несказанному удивлению графа, неприятеля все еще не было. Маргарет каким-то образом дала ему время, и он его использовал, вбив свою ярость и горе в созданные валы и рвы. Дороги на Лондон больше не существовало. Армия Уорика врылась в глубокие расселины, намереваясь сорвать любую атаку всадников. В сетях из вервий, поставленных лондонскими оружейнями, каждое острие было надежно закреплено вручную. Назвать эти укрепления неприступными было нельзя, но при штурме силы и уверенность врага, безусловно, пошатнутся. В замысел Уорика входило поистрепать армию королевы, ряд за рядом уменьшить ее численность, пока изможденные ее остатки не начнут истекать кровью. И только тогда он пошлет на нее три рати общим числом десять тысяч человек, которые окончательно сломят волю и надежды Ланкастеров. При этой мысли Ричард нахмурился, взвешивая, сколь немногое осталось от самого короля Генриха. Монарх, собственно, находился невдалеке от места, откуда Уорик с царственной строгостью озирал свой раскинувшийся лагерь. Король сидел в тени раскидистого дуба, глядя вверх сквозь переплетение ветвей. Глаза Генриха были ласковы и тихи, он был словно околдован. Путы с него сняли, хотя в них и раньше не было необходимости.