Право на легенду

При этой мысли он оживился. Купят они, значит, «газик», поедут… — Сергей оторвался от работы и стал думать: что они с «газиком» делать будут? Очень просто! Поедут по дороге, куда глаза глядят, только обязательно, чтобы река была. Вера купаться любит. Как она плавает! Это же глаз не оторвешь, когда она в воде вся просвечивается, а солнце на ней так и вспыхивает! И вообще… Корреспондент все спрашивал: «Какие у вас с женой общие интересы?» Во дает… Она меня любит, я ее люблю — чем не интересы? Самые прочные.

Ну ладно. Доконают они свой «газик», а дальше? «Почему вы не учитесь?» — это тоже корреспондент допытывался. «Потому что старый уже, двадцать четыре года человеку, жить пора, а не учиться». Корреспондент обиделся, решил, наверное, что Грачев дурака валяет. А какое ему учение, если школу-то едва осилил, да и то по мягкости учителей. Родные в один голос: «Иди в институт». А кругом геологи, кругом только и разговоров, что о маршрутах да об открытиях; чего не попробовать? Пошел в партию, авось со стажем-то легче примут. И амба! Никаких мыслей больше. Самая жизнь началась. Руки к делу приспособились. В школе его все подтягивали, упрекали, а тут он сам кого хочешь подтянет.

Один только раз за все это время позавидовал он — и опять же Пряхину. Было чему завидовать. Огромную, сорокадвухметровую буровую вышку он предложил не демонтировать, а перетащить на новую стоянку волоком: о таком тогда еще не слышали! Четырнадцать тракторов впряглись в толстостенные тросы, стон пошел по всей тундре. Но — перевезли! Два месяца чистого времени сэкономили. Пряхин, когда его поздравляли, грамоту ему вручали, сказал: «А если бы завалили? А? То-то же! У меня половина головы поседела!» И счастливый такой стоял, какая там седина! Чуб смоляной по ветру трепался… Вот тогда-то Грачеву и стало немного не по себе. Ничего! Он тоже что-нибудь придумает; Или месторождение откроет. Не только геологи их открывают. Назовут: «Месторождение имени Грачева».

Сергей снова глянул на блестящее от масла чрево дизеля и поморщился. «Месторождение… Бери-ка себя лучше за руки да вкалывай, товарищ хороший. Месторождение, может, за тебя кто и откроет, а мотор тебе самому чинить…»

Потом его все-таки сморил сон. Он устроился тут же, рядом с Пряхиным, и, едва прикрыл глаза, сразу же увидел Веру, увидел ее в тот самый первый день, когда они познакомились: она кормила кур в палисаднике, выскочила на двор в туфлях на босу ногу, в коротком, смешном ситцевом платье, а он стоял у забора, как нескладная жердь, и смотрел на нее во все глаза. Кругом была весна. Земля исходила паром, гремела капель, кудахтали очумелые куры, и Вера была насквозь пропитана ветром и синим небом; она стояла, прижав руки к груди, и тихо смеялась — просто так, сама по себе, смеялась светло и счастливо, будто самое хорошее в жизни только что произошло с вей… «Ты почему смеешься?» — спросил он. «Весна, — сказала она. — Разве не видишь? Просто весна…»

Потом она вдруг опустила руки; кругом сделалось пасмурно, ветрено. «Что же это, Сережа? — спросила она. — Я ведь к тебе прилетела. Я без тебя скучала очень. Как же ты?..»

Тут его разбудил Пряхин. Они быстро поели и снова принялись за дело. Работали вдвоем. Пряхин был не как вчера, что-то в нем за ночь потускнело, выглядел он угрюмо. Ближе к обеду Сергей заметил, что на часы он хоть и не посматривает, но в движениях стал торопливым и неровным.

— Не гони, Даниил Романович, — сказал Сергей, вытирая руки ветошью. — Чего теперь гнать-то? Ну, не получилось. Обойдемся как-нибудь.

Пряхин тоже поднялся, прошел из угла в угол тесной каморки.

— Ты меня правильно пойми, Грачев. Я бы плюнул, остался. Я заботы ваши понимаю. И твою тоже. Только ведь я словом связан. Я себе в жизнь этого не прощу. Тут… — Он в раздумье остановился, развел руками. — Тут сразу не все поймешь. И не все объяснишь, Грачев.

— Да вы что! — Сергей как будто даже испугался, что Пряхин и правда останется. — И думать бросьте. Столько ждали. — Сквозь распахнутую дверь он увидел подошедшую к складу машину. — Ну вот, полный порядок. Теперь считайте, что на колесах.

Пряхин ничего не ответил. Они еще немного покурили.

— Серега! — вбежал запыхавшийся Кочубей. — Слушай, какое дело! Шофер говорит, что может, если крайний случай, до утра здесь покантоваться. Скажет: чинился по дороге. Ну? До утра-то вы наверняка управитесь?

Он выжидательно посмотрел на Пряхина.

— До утра управимся, — кивнул тот.

— А чего он такой добрый? — спросил Сергей, не веря еще, что все может сложиться так удачно. — Пожалел нас?

— Я ему намекнул, — сказал Кочубей. — Я ему про тебя рассказал. Что он, не человек, не понимает? А еще у него аккумулятор течет. Говорит: может, поделитесь? Есть ведь у нас аккумулятор актированный, пусть пользуется…