Право на любовь

Гулкое эхо шагов уносилось вверх, во тьму, властвующую под высокими сводами, и там смешивалось с шуршанием песка в часах вечности и стонами не упокоенных душ, принесенных сквозняками. Стены окружающего меня храма были настолько древними, что, казалось, видели сотворение мира. Ржаво-песочные, выщербленные безжалостным временем, они в пору далекой юности являлись свидетелями расцвета Крылатых Властителей… и их падения.

Святилище медленно дряхлело, приходило в упадок. Как расползается, пестрит прорехами память немощного старика, так и от украшавших внутренние залы фресок остались одни наполовину стертые, утратившие яркость лоскуты, более не являющиеся цельной картиной.

— Время — самый коварный враг, ведомый мне. Невидимый и беспощадный, — нарушила молчание Юнаэтра. — Оно лжет, обещая светлое будущее, и стирает прошлое, превращая историю в досужие домыслы. Разве ты не ощущаешь печаль, видя упадок Гайи, священной обители первых чистокровных?

— Зачем ты привела меня сюда? — оборвала я в зародыше очередную философскую лекцию. За последние пару дней пространные речи собеседницы изрядно утомили. Я внутренне ощущала неправильность выдвигаемых Юнаэтрой тезисов, но не могла подобрать слова и опровергнуть их полностью. Даже для самой себя.

— Хочу познакомить тебя кое с кем, sei-ar, — на перламутровых губах мелькнул призрак улыбки. — Мы почти пришли. Прояви терпение, эсса.

Потревоженная пыль медленно кружилась в воздухе, серебрилась в косых лучах, падающих сквозь узкие высокие окна с острыми осколками разбитых витражей. В альковах сгущались тени, не позволяя узнать, одни ли мы в храме или рядом находятся невидимые стражи.

Леди Иньлэрт миновала треснувший арочный проем, ведущий в дальнюю залу, гораздо меньшую по размерам, чем парадная, и тем не менее достаточную, чтобы вместить… дракона. Настоящего дракона, будто слетевшего с гравюр до Исхода!

Я споткнулась, остановилась у входа, с изумление глядя на Крылатого Властителя. Ящер дремал: морда устало покоилась на передних лапах; глаза прикрывали тонкие полупрозрачные веки, не способные полностью поглотить сияние фиолетовых сапфиров; рваные крылья бессильно распластались по полу.

— Ты думала, что первая, кому удалось разрушить барьер?

Я промолчала, в очередной раз признавая ее правоту. Считала. Да и Харатэль полагала так же. Хотя, если поразмыслить, случившееся однажды всегда может повториться с кем-то еще.

— Пробуждайся, Марана. Утро настало, — Юнаэтра безбоязненно коснулась ладонью морды дракона.

— Какой нынче день? — кожистые веки дрогнули, приподнялись, открывая неистовое лиловое пламя.

— Грязник, семнадцатое.

— Ты не спешила, — укоризненно отозвалась дракон.

— Прости. Я должна была привести кое-кого. Познакомься с нашей младшей сестрой, Марана.

— Лаанара тиа Ланкарра, эсса южного клана, — представилась я, подчиняясь кивку Юнаэтры.

— Я видела тебя во снах, дитя жизни. В моих бесконечных снах.

Веки дракона опустились занавесами, скрывая мое отражение в фиалковых зеркалах глаз. Марана положила голову на лапы и, похоже, снова задремала.

Леди Иньлэрт вздохнула, как гувернантка, вынужденная терпеть причуды престарелой богачки. Провела рукой по чешуе.

— Марана, доброе утро. Просыпайся.

— Какой день сегодня, Вестница? — дракон повторил заданный пару минут назад вопрос.

— Грязник, семнадцатое, — терпеливо, как маленькому ребенку, ответила леди Иньлэрт. — Сегодня я освобожу тебя от твоих тревожных снов, Марана. Но взамен…

— Я помню наш договор. Я покажу ей будущее, как открыла его тебе, — Крылатая Властительница подобралась, с усилием встала, возвышаясь над беловолосой.

Марана осторожно протянула лапу вперед. Юнаэтра сняла с пояса ритуальный клык-кинжал из обсидиана. В серебряный кубок на полу упали тягучие капли драконьей крови, черные, шипящие.

— Достаточно.

Властительница отодвинулась. Леди Иньлэрт провела лезвием по своей ладони, разбавив темную ртуть алой струей.

— Твоя очередь, sei-ar.

Я нерешительно подняла руку над кубком. Острие скользнуло по пальцам. На местах надреза медленно, все ускоряясь, выступила багровая роса. И только потом пришла боль.

Я крепко сжала кулак, останавливая кровотечение.

Юнаэтра что-то быстро прошептала, кивнула Маране. Пламя вырвалось из драконьей пасти, мгновенно вскипятив зелье, превратив кубок в маленький факел. Леди Иньлэрт удовлетворенно улыбнулась.

— В самый раз. Лиаро следовало бы гордиться: я взяла за основу их любимейший ритуал, слегка изменив его.

— Теперь исполни, что обещала, Вестница, — оборвала дракон. Глаза-сапфиры требовательно сверкнули.

— Отдыхай, Марана. Ты заслужила покой.

Я была удивлена, с какой нежностью, материнской заботой руки беловолосой коснулись морды дракона. Властительница выдохнула, шумно и с каким-то облегчением. Завалилась на бок. Сияние фиолетовых глаз потускнело, а затем окончательно погасло, превратив огненные сапфиры в невыразительные стекляшки.

Марана была мертва.