Право на любовь

— Вы изменились, эсса, — охотник дернул серьгу. — Да, хотелось. Семнадцать лет — очень трудный возраст. Люди живут быстрее: быстрее растут, быстрее взрослеют, быстрее стареют. Семнадцать лет. Ты молод, горяч и считаешь, что способен спасти мир, избавить его от скверны. Тебе еще не хватает опыта понять, что иногда привычное зло лучше насильно навязанного добра. Драконы! — Йорк иронически усмехнулся. — Живущие столетия, владеющие непонятной магией, взирающие на людей свысока! Страх и зависть — вполне достаточные основания для вражды.

Йорк вольготно закинул ногу на ногу, по-хозяйски налил в бокал сок из полного графина на столе.

— Так вот, нам с другом было по семнадцать лет. Мы уже считали себя отличными охотниками и втихомолку возмущались тем, что Магистр отказывается выпускать нас на настоящее задание. Мы решили доказать, что уже готовы к серьезной работе. Нашли врага и напали. Юные часто переоценивают силы.

Йорк покрутил бокал в руке, презрительно хмыкнул.

— Дракон! Слишком громкое название для слабенького полукровки с задатками магических способностей. Обыватель, живущий мирной жизнью и никого не трогающий. Два подбадривающих себя воплями молокососа с оружием наперевес, должно быть, напугали его до дрожи в коленях: он в ужасе шарахнул силовой волной и бросился бежать. Моему другу просто не повезло — в результате неудачного падения он сломал шею. Заурядная самозащита, но это я начал понимать гораздо позже. А тогда я поклялся отомстить.

Охотник вновь потеребил ухо.

— О, я упорно тренировался, чтобы победить могущественнейшего колдуна! С утра до ночи. До седьмого пота, до кровавых мозолей. Воображая, как приставлю ему клинок к горлу и, прежде чем убить, спрошу: «А ты помнишь…». Я выследил его новый дом — после того случая он перебрался в другой город. Выбрал день — ровно семь лет со дня смерти друга. И пошел мстить. Дверь открыла приветливая женщина, держащая на руках годовалого ребенка. Еще одна девочка цеплялась за подол матери и улыбалась мне чумазой от земляничного варенья мордашкой.

— И ты? — история заинтриговала меня.

— И я ушел, — просто отозвался охотник. — Как-то маленькая, скудно обставленная комнатка, профессия гончара и жена с двумя ребятишками не вязались с образом главного врага человечества. Но ваш случай иной, эсса?

Я кивнула, спросила.

— Зачем ты мне все это рассказал?

— Я надеюсь, вы сможете отрешиться от эмоций и трезво взглянуть на ситуацию.

Я подумала, кивнула.

— Спасибо. Мне помогло, хотя ты все это придумал, ведь так?

— Когда еще представится случай оказать услугу Повелительнице драконов? — пожал плечами охотник.

— Леди Ланкарра? — дверь после резкого ухода Галки так и оставалась открытой, поэтому служанка обошлась без стука. — Альтэсса ждет вас.

Наконец-то. Я кивнула охотнику.

— До встречи.

Йорк сыто прищурился.

— До встречи, эсса.

— Харатэль, ты здесь? — в комнате для бесед властвовал полумрак, поэтому я не сразу заметила сестру, сгорбившуюся в массивном кресле.

— Доброй ночи, малыш.

Альтэсса выглядела усталой. Лицо осунулось. Волосы растрепались. Под тусклыми глазами залегли тени, и виноват был не пляшущий огонек свечи.

— Доброй? — скептически уточнила я.

— Ты права, — Харатэль раздраженно потерла виски, сжала полные губы. — Нынче плохие времена. У меня был тяжелый день.

Я села напротив нее.

— У меня тоже.

Комната для бесед — круглое помещение саженей пять в диаметре на верху центральной башни Южного Храма — одно из наших любимых с сестрой мест. Витражные окна, занимающие три четверти стены. Тяжелые портьеры. Камин, служащий больше для украшения и создания уюта, чем приносящий реальную пользу — в центре Великой Пустыни царит вечное лето. Овальный стол из тяжелого мрамора и массивные мягкие кресла рядом с ним. А еще цветы в больших пузатых вазах, всегда много свежих цветов из оранжереи внизу. Мы с сестрой часто ужинали здесь вечерами после того, как она разбиралась с делами. Болтали о ерунде, рассуждали о серьезных вещах. Сколько детских воспоминаний связано с этим местом!

Но детство рано или поздно уходит, и всегда безвозвратно

— Сожалею, — Харатэль измученно прикрыла глаза. — Я помню, Кристофер был твоим другом. Но он спас тебя. Каратель выполнил долг.

Я прощаю сестру за цинизм: она не умеет рассуждать по-другому. Харатэль не чуждо сочувствие, как может показаться на первый взгляд, но она настоящая Альтэсса драконов. Истинный правитель должен любить свой народ… и быть безжалостным к нему. Она никогда не позволяет себе испытывать привязанность к отдельному человеку, иначе не сумеет пожертвовать им ради блага всех остальных. Порой, чтобы спасти многих, одному приходится умереть. Это ее истина, ее кредо.

— Все настолько паршиво? — осторожно уточнила я.

— Над городами восьми королевств были подняты ало-черные флаги, — ровно сообщила сестра. — Драконы, жившие там… Часть переметнулась под западные знамена. Единицы спаслись. О судьбе остальных ничего неизвестно.