Право на любовь

— Я уже взрослая и имею право сама выбирать, как мне жить! — вспылила я.

— Не имеешь, — голос непреклонен, словно буква закона. — Ты эсса!

И это мой приговор. Повелительница народа драконов не имеет права жить для себя.

— Тогда я не хочу быть эссой!

Изящная длань с тонкими пальцами коротко размахнулась и залепила мне пощечину. Впервые за всю мою короткую жизнь. На глазах выступили слезы. Не от боли — хотя щека немилосердно горела, я знала, что синяк скоро пройдет, ведь Альтэсса не ставила целью покалечить меня. От обиды.

— Ведешь себя словно избалованный ребенок! — карий взгляд потемнел от злости. — Я закрывала глаза на многое: прощала выходки, спускала открытое неповиновение, позволяла то, что запрещала всем прочим. Довольно! Отныне ты будешь поступать так, как подобает эссе. Так, как подобает Голосу Сердца[2].

Поступать рационально? Да, Йорк? Ты ошибся. Мне напомнили: я не Голос Разума, охотник.

Я дерзко усмехнулась.

— Пытаешься приказать своему сердцу, Альтэсса?

Я чувствовала, что сестра в гневе, но впервые не считала себя виноватой. Возможно, раскаяние наступит позже. Но здесь и сейчас я ясно видела путь и знала, что права.

— Напрасно.

Меня не выпустят из комнаты. Стража дежурит у дверей. Харатэль наверняка заранее отдала приказ об аресте, предполагая, как повернется разговор.

Я кинулась к окну, плечом врезалась в витраж, разбивая его на тысячу разноцветных осколков. Устремилась в радужном облаке навстречу земле. Ветер ударил в лицо. Сейчас я не спала, но ведь это не имело значения?

Мир Древних. Королевства людей. Я врата между ними. Я человек с кровью дракона. Или дракон, заточенный в теле человека?! Тонкая грань, которую очень просто преодолеть, если эмоции разрывают тебя на части.

Боль. Ярость. Гнев. Ненависть. Любовь. Стыд. Страх. Сомнения. Вера. Отчаяние. Надежда.

Эмоции. Сила и слабость этого мира.

Впервые за очень долгий срок в небесах под серебристым диском луны раздался победный клич распахнувшего крылья дракона.

[1] Один аршин около 70 см.

[2] Эсс Южного Предела иногда еще называют Голосами Сердца, Разума и Действия, намекая, с какой позиции они дают советы.

Глава пятая

Тепло. Хорошо. Я жмурилась, не желая расставаться с остатками дремы, вяло шевелила крыльями. Жаркое солнце припекало повернутый к нему бок. Знойный ветер шуршал песчинками по чешуе. Хорошо. Только кушать хочется.

Под ложечкой голодно засосало. Осознав, что снова уснуть не получится, я недовольно приподнялась, встряхнулась. Осмотрелась. Рыжие барханы, безжизненные и однообразные, тянулись до самого горизонта. Пустыня. Здесь мне не удастся разжиться обедом. Я глубоко задумалась.

Верстах в пятидесяти к юго-западу находился большой дом, населенный двуногими, ползающими по земле существами. Человеками. Нет, правильней говорить, людьми. Там была еда. Аромат свежего парного мяса дразнил, щекотал ноздри.

Я сердито хлестнула хвостом по земле. Еще там обитала страшная женщина с развевающимися золотистыми волосами, напугавшая меня до дрожи в гребне. Нет, в Большой Дом я не полечу. А куда?

Я принюхалась. В воздухе витал едва уловимый запах, привлекший мое внимание. Свежий, напоминающий о море или, скорей, о нетронутом снеге на вершинах гор и одновременно пряный, мускусный, он притягивал, вызывал желание отправиться на поиски источника. Я тяжело махнула крыльями, взметнув тучу пыли, оторвалась от земли. Описала круг, определяя направление, и неспешно полетела в нужную сторону.

Оазис я учуяла верст за пять. Жизнь — редкая штука в пустыне, и ее присутствие среди мертвых дюн также хорошо заметно, как яркий маяк в безлунную ночь. Но я ощутила и кое-что еще, вызвавшее мое недовольство: оазис угасал.

Я видела пять глиняных приземистых домиков с затянутыми верблюжьими пузырями окнами, пожухлые ссохшиеся листья понурившихся пальм. Знала, что единственный колодец почти пересох — на дне уже не осталось воды, один влажный песок — и человек, крутивший натужно скрипящий ворот, напрасно надеялся напоить коня.

Внезапно я поняла. Он! Именно он позвал меня!

Я резко спикировала вниз. Тень накрыла единственную улочку, заставив немногочисленных обитателей в панике попрятаться по ненадежным норам. Глупые! Разве их хрупкие скорлупки способны стать достойной преградой для когтей дракона?!

Им повезло: трусливые человеки… люди! сейчас не интересовали меня, только тот, что находился у колодца.

Я приземлилась. Вихрь от крыльев пригнул чахлые деревца к земле в поисках защиты, покосил пару плетеней, сорвал крышу у сарая. Испуганно блея, шустро улепетывала маленькая белая козочка. Но мысли о еде на какое-то время отошли на второй план.

Мужчина, наглотавшийся пыли, кашлял и тер глаза, пытаясь избавиться от набившегося в них песка. Его конь хрипел, вставал на дыбы, бил копытами по воздуху и рвался с привязи. Бестолковое шумное животное раздражало. Я сердито рыкнула, долбанула лапой по коновязи, разнеся ее в щепки. Дурная скотинка, вырвавшаяся на свободу, ускакала прочь, позволив мне наконец-то полностью сосредоточить внимание на моей цели.