Право на меч

Скрипела веревка, и ветер, гнавший запах паленого мяса, покачивал тело моего врага. Скорее всего, Бато не умел играть в конкор. А если бы и научился, был бы в этом крайне плох. Да и ответов у него было не больше, чем у меня самого.

Может, мой отец вовсе и не был таким ублюдком. Может, у него и не было никакого выбора: остров пылал, в каждом подвале плелись интриги, а живой король только и делал, что жрал в три горла и даже не думал о роспуске гвардии, новом пакте, мире в своих владениях.

Может, моему отцу тоже пришлось бодаться с упрямым старым дураком, который за деревьями не видел леса.

Вот только совершенно не ясно, как после всего этого Буджун Тахари сохранил здоровый аппетит.

На шестой день после победы

С утра ворота замка раскрылись под торжественную музыку. Если таковой можно назвать несколько духовых и рев десяти солдатских глоток.

– Добро пожаловать, добрейшего дня! – надрывались капралы и, кажется, сам Маркель.

Я высунулся из небольшого окна во внутренний двор и увидел кавалерию. Белые жеребцы в расшитых попонах, выцветшие на солнце флаги и начищенные кирасы. Всадники неспешно двигались от первых ворот ко вторым: узкий двор, разбитая брусчатка и обломки первой казармы все равно не позволяли перейти на рысцу. Прибыло человек пятьдесят – вероятно, мы лицезрели всю кавалерию второго Восхода.

– Негусто, – хмыкнул я, вспоминая парады на острове.

В самом сердце кавалькады, поднимая узкую ладонь в приветствии, ехал господин Годари. Впрочем, если бы нас решили надуть, я бы не заметил подмены. В Оксоле я слышал о нем много раз, но великие господа не встречаются с мечниками без наделов. С тем же успехом на его месте мог сидеть банкир или очередной ставленник.

– Слава господину Годари! Слава Восходам! – надрывался Стефан, и его лицо почти не дергалось в этот миг. Должно быть, задачи сложнее в походе он не встречал.

Господин как-то нелепо улыбался: похоже, он мало спал в пути. Рассеянный взгляд блуждал по изувеченным укреплениям, словно говорил нам: «И ради этого я тащился сюда?»

Рядом с ним с еще более мрачными лицами ехала свита: парочка дворян, разодетых совсем не по-походному, и личная охрана – десяток гвардейцев, каждый из которых не уступал Варду в комплекции.

У вторых ворот солдаты разом бросились прислуживать и помогать господам.

Брешь в стене почти заделали. С починкой так спешили, что можно быть уверенным: через пару недель несколько камней рухнут и покатятся вниз по холму, в ров… Может, разобьют кому-нибудь голову.

«Но это все уже совершенно не мои заботы». – Я потянулся и почувствовал легкость.

Лето ушло, за ним собирались и перелетные птицы. Последние теплые дни, последняя ласка от привередливого воснийского солнца. Больше никаких стычек, мертвецов, стрел и залогов. Меня ждет надел, честная награда и благодарность за два года службы. Собственный дом, может, несколько слуг. И огромная кадка с горячей водой, из которой я не буду вылезать часами, едва наступит зима.

Стулья с шелком, конечно, подождут. Для начала бы соорудить простую мебель. Впрочем, мало ли наделов с обжитыми домами? Может, мне даже предоставят выбор?

Я улыбался прохожим, спускаясь по узкой лестнице казармы. Впервые я точно знал, что все закончится, как должно. На сбережения я спокойно проживу эту зиму. С места не сдвинусь: залягу у камина и предамся праздности. Может, возьму пару учеников для заработка, не больше. Никаких усилий, больной спины и синяков. В крайнем случае, если захочется, отправлюсь погонять гвардейцев по манежу, чтобы не зазнавались…

Может, когда-нибудь и встречать меня будут так же, как господина Годари. Соорудят навес возле небольшого сада на случай дождя. Вытащат все скамьи и столы во двор, накроют столешницу расшитой скатертью, напекут гусей и одного поросенка.

«Поросенка-то они откуда достали?» – Я вежливо улыбался и кланялся, когда свита проходила мимо.

– Присаживайтесь! – настаивал Стефан. – Прошу вас…

– Мы не голодны, – брезгливо отвечала какая-то женщина.

– Гуси, с пылу с жару! – не сдавался сотник, приставая к следующему гостю.

– А утки здесь все перевелись? – ворчал невысокий восниец с мокрым лбом. – Может, у вас еще и перепелок нет?

Я спрятал ухмылку. Когда-то я отказывался от завтрака из-за того, что к нему не подавали ореховое печенье…

Удивительно, как меняет людей жизнь.

– Господин Лэйн! – окликнул меня кто-то из гостей. – Наслышан!

Я медленно повернулся, стараясь не зевнуть. Мне тут же протянули ладонь для рукопожатия.

– Ах, как же я рад, что мы свиделись! – с подозрительной радостью говорил дворянин в вычурной шляпе. – Как вы, не было ли затруднений?

Я медленно пожал протянутую руку, посмотрел на собеседника. Рассеянно-усталые глаза в сети преждевременных морщин и мягкое лицо с дряблыми щеками. Хорошо одет: воротник с посеребренной нитью, дорогая вышивка вьется вдоль плеч и уходит ниже, под плащ…

О дьявол. Я тут же склонил голову и опустился на колено.

– Прошу извинить, я не…

– Да стойте, да что же вы! – Слабая рука тут же потащила меня обратно. – Вы же из дома Тахари, какие уж тут этикеты…