Право на одиночество

— Не зачем, а от чего, дурочка. От тебя с ума сойти можно. От твоего присутствия, от запаха твоих волос, изгибов тела…

— Погоди сходить с ума, — улыбнулась я, чмокнув его в нос. — Я ещё твой подарок не открыла.

— Тогда открывай скорее!

Зашуршала обёртка. Под ней оказалась небольшая красная коробочка. Сняв крышку, я с изумлением уставилась на тонкий серебряный браслет с маленькими синими камнями.

— На этот раз я решил обойтись без книг, — прошептал Максим мне на ухо. — Тебе нравится?

— Очень.

Я сказала правду. Несмотря на то, что раньше мне не хотелось получать от Громова дорогих подарков, это оказалось очень приятно… неожиданно.

— Вот теперь можно сходить с ума, — сказала я, поворачиваясь к Максиму лицом. И в следующую секунду нам стало не до разговоров.

А за окном кружился снег. По-новогоднему волшебный снег. Он тихо стучал в окно, ложился на подоконник, залетал в открытую форточку и тут же таял.

Я давно уже перестала быть снежной королевой. Но поняла это только в ту новогоднюю ночь, когда под поцелуями Максима во мне растаяла самая последняя льдинка.

Следующие несколько дней прошли в тепле и спокойствии. Мы гуляли, катались с горки в парке, смотрели разные фильмы. Девочки так объедались конфетами, что я всерьёз стала опасаться, не слипнется ли у них чего-нибудь. Но обошлось.

Лика подарила-таки мне один из своих рисунков. Выбрать она мне не дала, просто первого января вручила мне листок бумаги, сказав, что именно этот портрет должен быть у меня, и всё тут. А если мне ещё-то что-нибудь нравится, то она мне тоже это подарит.

На портрете были изображены мы с Максимом. Он стоял боком и улыбался, глядя на меня. А я смотрела на него, чуть запрокинув голову, и на моих губах расцветала чудесная улыбка, а глаза светились, почти как у мамы. Не знаю, как Лике удалось создать настолько «живой» портрет… Очень талантливая девочка всё-таки.

Пятого января возвращалась Лена. С самого утра девочки и Максим уехали в аэропорт, встречать её, а я, обрадовавшись, решила повидать Мира. Тем более что он сам уже звонил дважды и предлагал встретиться, но каждый раз я отказывалась, чтобы не расстраивать Лику, Лисёнка и Максима. А тут такая прекрасная возможность — пока они там повидают Лену, пока Громов отвезёт Лисёнка в гости к подружке, а Лику — в художественный кружок (на пятое января почему-то назначили первое занятие в этом году), потом пока он до дома доберётся… Мы с Миром как раз успеем наговориться.

Чтобы не терять время на дорогу, мы встретились в кафе неподалёку от моего нынешнего дома. Рашидов, в джинсах и чёрной рубашке, в таком виде немного напоминал мне Стива Джобса.

— Привет, — я тут же кинулась к Миру и крепко обняла его. — С Новым годом!

— Здравствуй-здравствуй, — он радостно улыбнулся и чмокнул меня в макушку. — И тебя с прошедшим. Рассказывай, как дела. Как отметили?

Минут пятнадцать я рассказывала про новогоднюю ночь. Мир удивлённо приподнял брови, когда услышал про подарок Лики.

— Впрочем, чему я удивляюсь. Ты любого способна покорить, девочка моя, — тут же рассмеялся он.

— Ладно тебе, — я смутилась. — Я ведь не ставлю себе такой цели…

— Вот именно поэтому. Если бы ты ставила себе такую цель, это было бы неестественно. А так девочка почувствовала, что ты искренна с ней на самом деле, и прониклась. И я её прекрасно понимаю. Будь у меня такая мамаша, я бы уже давно из дома ушёл. Не повезло Максиму с женой.

— Да уж, — я вздохнула.

— Зато ему повезло с тобой, — Мир ободряюще улыбнулся и пожал мою руку.

— Ну а ты как встретил Новый год?

— О, замечательно. Со своим младшим сыном и его семьёй. Жена Артура, Лида, нравится мне гораздо больше, чем жена Сергея, она как-то мягче и спокойней. Так что я наелся от пуза, вдоволь наигрался со своим внуком и лёг спать в три часа ночи.

Внуков у Мира трое. И он уже несколько раз жаловался мне, что давно мечтает о внучке — всё-таки у самого два сына, и у тех тоже сыновья… «Настоящая футбольная команда», — качал головой Рашидов, рассказывая мне о них.

Мы обменялись подарками, и я ещё минут пять восторгалась большой коробкой со швейцарским шоколадом и огромной пачкой китайского чая, на котором не было ни слова по-русски.

— Это чёрный чай с мёдом, — пояснил Мир. — Попросил друга привезти из командировки. Настоящий китайский чай — это что-то потрясающее.

Нам как раз принесли кофе и пирожные, когда, случайно посмотрев на входную дверь, я увидела Громова.

Максим входил в кафе, мрачный, как предгрозовая туча. И что-то мне подсказывало, что здесь он не просто так… Да и вообще, как он может быть здесь?! По моим подсчётам, у нас с Миром ещё около двух с половиной часов…

Увидев моё изменившееся лицо, Рашидов обернулся. И окаменел, заметив Максима. Последний подошёл к нашему столику и просто встал рядом, сложив руки на груди. Его серо-жёлтые глаза сейчас казались мне просто серыми, а губы превратились в тонкую ниточку.

Громов злился. И я прекрасно понимала, на что…