Право на рассвет

Приняв сидячее положение, старуха нашарила в складках одеяла очки, и водрузив их на приплюснутый нос, устремила на меня тусклый взгляд.

Потом перевела глаза на тяжело дышащую Маргариту.

– Гх-м, – наконец, прохрипела она, и поманила меня к себе.

Медленно я подошел. Не дай Бог, начнет предлагать постельные утехи. Впрочем, глядя на Марго, я бы, наверное, согласился.

Вблизи старуха выглядела еще уродливее. Но все же до той матери-героини ей было далеко.

Однако бабка ничего такого не предлагала. Она, причмокивая, оглядывала меня, точно окорок, и от этого взгляда мне становилось не по себе.

– Ха-шшас! – наконец визгливо воскликнула она.

Откуда-то сбоку вынырнул князь Трех Ступеней.

– Ххшросс, трогг марсан вал'лфо! – К моему удивлению, я не понимал, о чем идет речь. Мое умение понимать языки тут не работало. Или же относилось только к человеческим языкам.

– О'рлош джашш гхарр к'ганну ала ггул'! – продолжала вещать старуха. В ее голосе отчетливо звучали командные нотки.

Хашшас наклонил голову.

– Хо, шшааму, – почительно произнес он.

Значит, не он главный? А эта бабка? Королева гулов?

– Покажи камни, – велел гул, протягивая руку.

Я покачал головой.

– Мы договоримся?

Бабка улыбнулась, растянув безгубый рот чуть ли не до ушей, сразу приобретя сходство с незабываемым Джаббой Хаттом.

Вот только в отличие от Джаббы, старуха могла похвастаться полным набором стальных острых зубов.

Князь нетерпеливо прищелкнул пальцами.

– Бери девчонку, и иди за мной.

Не веря своим ушам, я торопливо подхватил Маргариту и проследовал следом за гулом.

В спину несся надтреснутый смех старухи.

Миновав несколько богато обставленных комнат, гул привел меня в длинный, богато отделанный мрамором зал, видом напомнивший католический храм внутри, и знаком велел оставаться на месте. Я покрутил головой.

Вдоль стен стояли статуи черного цвета. Гулы, граморы, люди. Согнувшиеся в странных позах, словно придавленные невидимым грузом. Лица скульптур были искажены.

А между ними в полукруглых корытцах, установленных на витых опорах, неподвижно сидели толстые, формой напоминающие капли, гулы.

Поначалу я принял их за бесформенные полутораметровые бочки.

Глаза у них были полузакрыты, и сквозь неплотно сжатые губы вырывалось прерывистое дыхание.

Сквозь прорези в корытцах свисали по две, не достававшие до пола атрофированные ножки с длинными закрученными в спирали, когтями.

Картина сразу напомнила мне детей в кувшинах, которых в средние века выращивали на потеху богачам.

До ребер их тела представляли собой бесформенные кули, а выше начиналась обычная, если не считать ужасной худобы, грудь. Из-за сильно растянутого корпуса длины рук хватало лишь до пояса.

Кожа у несчастных была туго натянута, и под ней отчетливо проступали какие-то кружочки, размером с металлическое евро.

Словно мешки, наполненные монетами.

Как оказалось, я не ошибся.

– Мои золотые сейфы, – со смешком сказал Хашшас, небрежно взмахнув рукой. – До тысячи фунтов в каждом!

Таких «сейфов» насчитывалось больше десятка. Гулы были битком набиты золотом.

И уйти они не могли.

– Чудовищно, – пробормотал я.

Вот что значит вкладывать инвестиции в подчиненных.

Эти несчастные были соединены друг с другом длинной елочной гирляндой на светодиодах. Она несколькими весело мерцающими витками обматывала одного, соединялась с другим, третьим…

Гирлянда, черт побери!

У кого-то здесь явно проблемы с головой.

В конце зала на сверкающих хромом опорах крепилась нелепая, в человеческий рост, конструкция. Четыре распорки, из которых торчали переплетенные иглы и трубочки.

Знаменитый крест прощения.

Теперь главное, чтобы Марго не загнали какую-нибудь дрянь похлеще этой.

Сзади послышался скрип. Четверо полосатых слуг молча тянули кровать со железнозубой старухой.

Жестом та приказала остановиться. Ложе замерло в нескольких шагах от нас.

Откуда-то из-за кровати выкатился наш безымянный жрец.

– А ты что тут делаешь? – удивился я.

Но он ничего не ответил.

Потому что на нем был надет хромированный ошейник на цепи. Другой конец был намотан на руку встречающего гула.

А потом помещение быстро наполнилось разнокалиберными гулами.

Двое одинаковых, точно близнецы, гулов в обтягивающих шелковых трико небесного цвета; нескладный бесполый гул в странном, словно сплетенном из серых веревок комбинезоне, крепко сжимающий двухметровый прут, к которому было привязано за шею существо, сильно напоминающее Жоакина, только покрытое с ног до головы снежно-белой шерстью; низенький гул в серых брюках со складкой и белоснежной рубашке, сжимающий в руках планшет в кожаном чехле, и четверо коренастых телохранителей, вооруженных огромными серпами и короткими винтовками-обрезами за плечами.

Все они молча стояли, разглядывая меня.

– Неси ее сюда, – скомандовал князь, указывая на возвышение возле креста.

Я послушно выполнил его просьбу, прикидывая в уме, чем придется платить. Неужели правда придется остаться? Впрочем, откровенно говоря, я исключал эту возможность. Главное, чтобы Марго выбралась, а потом и я свалю.