Право на рассвет

Сидеть здесь и раздавать себя по частям резона не было. А обещание, данное гулам… В конце концов, это барон напал на нас. Мы намеревались, пусть и тайно, прийти с миром. И о том, что гелиодор у него в желудке, не знали. И могли вообще никогда не узнать.

Так что при первой возможности я сбегу отсюда, убив столько, сколько потребуется. Марго нужно отправить наверх и немедленно, а не то вдруг повторится подобное.

И дождаться гарантий. В виде видеозвонка оттуда.

– Переверни ее, – сказал Хашшас, нетерпеливо вращая кистью.

Я аккуратно положил девушку на живот.

Жестом гул приказал открыть спину.

Я снял жилет и задрал одежду. Некогда идеальной формы спина превратилась в огромную опухоль, цветом напоминающую долго пролежавший на солнце кусок мяса, темнеющий от краев к центру.

На месте недавних уколов появились черные отверстия, из которых при надавливании сочилась темная жидкость.

Отчетливо слышался запах гниения.

Твою ж мать!!

Хашшас невозмутимо окинул взглядом эту картину.

Найдя взглядом жреца, он поманил его пальцем.

Тот, приседая на каждом шагу, по-собачьи подбежал к ногам князя, и шлепнулся на колени.

Цепь сверкая, разматывалась за ним.

– Что это? – равнодушно бросил князь.

Жрец что-то залопотал на своем языке.

– Понятно, – Хашшас собрал складки на лбу. – Я так и думал… Так и есть, матушка! – уже громче крикнул он в сторону кровати.

– Хва? – квакнула с кровати старая жаба.

– О, всевеликий Нексус! – с досадой проговорил князь, и подойдя к кровати, разразился шипящей тирадой.

Слушая его пояснения старуха кивала, потом пальцем указала на жреца.

Коротко кивнув, Хашшас быстро подошел к стоявшему на коленях жрецу и схватив того за затылок, наклонил ему голову. Откуда-то из-за пояса выхватил огромный нож, с расширяющимся книзу лезвием, сразу напомнившим мне шпатель отца Димитрия, и ловким, отработанным движением загнал его жрецу в основание шеи.

Раздался тошнотворный хруст. Жрец вскрикнул, но крик перешел в хрип.

Старуха тонко захихикала.

Хашшас невозмутимо повернул нож набок. Со всхлипом костяной воротник раскрылся на две половины, точно панцирь рака, обнажая подергивающиеся, словно щупальца, кровеносные сосуды странного сероватого цвета.

Чудовищной воронкой воротник упал на грудь жреца, удерживаясь лишь на полоске кожи. Следом за ним, помедлив, желатиновым комом обвалилась и плоть, оставив лишь звездообразный костяк, с пульсирующей красноватой трубочкой внутри, на котором крепился череп.

Плюхнувшиеся на пол внутренности подрагивали и извивались.

Князь Трех Ступеней невозмутимо наклонил тело вперед. Сноровка, с которой он выпотрошил своего недавнего соратника, говорила о немалом опыте.

На спину Маргарите медленно полилась темная жижа.

Глаза жреца затянуло серой пленкой, и они медленно закрылись.

Меня вырвало. Благодаря тому, что я не ел несколько часов, содержимого было немного.

Гул рывком отшвырнул мертвое тело в сторону.

Уродец на поводке заскулил, скребя пол когтями. Гул в веревочном комбезе тут же ткнул его шокером на длинной рукоятке.

Хашшас присел на корточки, и стал небрежно размазывать кровь по спине девушки, пачкая в жижу ее волосы и одежду.

Маргарита застонала.

Гулы вытянув шеи, безмолвно пожирали глазами необычное зрелище.

Наконец, князь неторопливо поднялся на ноги.

– Ну что? – не выдержал я.

Жестом он указал мне на гула с планшетом.

– Камни, – тенорком произнес тот, ставя на пол деревянное блюдо.

Я послушно подошел туда, без колебаний вытащил сверток и высыпал камни.

А когда отступил на шаг, сверху со свистом упала клетка, сваренная из металлических прутов толщиной в руку.

С лязгом она защелкнулась в полу.

Все это в полной тишине, нарушаемой лишь визгливым смехом матери Хашшаса.

– Что это значит? – дрогнувшим голосом спросил я.

Вытирая руки поданным белоснежным полотенцем, князь неторопливо подошел ко мне.

– Все хорошо, – успокоил он.

– Ты поможешь ей?

Гул вздохнул.

– Я же ясно сказал, что она умрет!

У меня сжалось сердце.

– Но это… – я указал на останки жреца.

– Это идея матушки, – князь кивнул на кровать, – она вбила себе в голову, что кровь гула превратит кожу женщины в подобие панциря, сняв который, мы не повредим верхний слой тканей. Притом она этого даже не почувствует!

Марго вздрогнула и попыталась перевернуться на спину. Гул с досадой отступил назад и поставил ногу ей на поясницу.

У меня все поплыло перед глазами.

– Матушке постоянно требуется женская плоть… Ее здоровье… Что же до этого… – Князь кивнул на жреца, – он ступил сюда без моего позволения, за что и был наказан…

Потом многозначительно добавил:

– Как, впрочем, и все остальные.

Гул вытер руки и бросил полотенце на голову девушки.

– А-а-а! – заорал я, вцепившись в прутья клетки.

Старуха захихикала громче, а следом за ней растянули губы в резиновых улыбках и гулы.

– А-а-а!! – орал я, тряся клетку.

Смех усилился.

Хашшас с досадой поморщился и отвернулся.

– А-А-А!!! Дайрон!!!

В полу заскрипело.

Гулы в трико выхватили шокеры, и с остервенением стали бить ими в клетку. Но я не чувствовал этих разрядов.